Когда утром члены комиссии, охранявшие после моего ухода все ходы и выходы из отеля, а также прилегавшие к нему переулки, попросили одного детектива осмотреть номер Редля, предатель был уже мертв. Тогда возник вопрос: может быть, стоило скрыть истинные причины этого самоубийства и затушевать их открывшимися к тому времени гомосексуальными наклонностями полковника? Однако после определенного колебания правду все же решили не утаивать.
Моей же последовавшей за этим работе позавидовать было трудно — надлежало перепроверить показания Редля и отследить все возможные каналы утечки информации. Учитывая значимость произошедшего, а также для того, чтобы разгрузить меня, поскольку я был связан необходимостью принимать участие в следственных действиях в Вене, расследование в Праге взял на себя полковник Урбанский фон Остримец.
Он вернулся из Праги с обширным материалом, заполнившим всю мою комнату, и теперь мне предстояло его подробно изучить, просматривая страницу за страницей. Редль пользовался парфюмерией настолько интенсивно, что все книги и тетради буквально были ею пропитаны. Этот запах до такой степени стал меня преследовать, что, почувствовав его в вагоне трамвая, я старался отодвинуться от источника как можно дальше.
На «Эвиденцбюро» обрушилась настоящая лавина различных анонимных и неанонимных показаний против сообщников Редля. Написали даже сидевшие в тюрьме и уже упоминавшиеся мною шпионы Кордс и Бартман. Доброжелатели пытались рассказать о шпионской деятельности Редля даже в тех вопросах, где он просто не мог нанести никакого вреда. В таких случаях, если подобные люди присылали несколько таких показаний, больше одного мы не рассматривали. Тем не менее нам надлежало реагировать на каждый сигнал, и моим сотрудникам, военному следователю, привлеченному к этому расследованию, а также управлению полиции приходилось проделывать поистине гигантскую по своему объему работу. И это в то время, когда мы вынуждены были тратить немало сил на выкорчевывание шпионской сети, оставленной Занкевичем.
Оправдываться приходилось всем, кто состоял в более-менее близких отношениях с Редлем. Среди них был и его друг майор Теодор Кернер фон Зигринген[85]. При этом никому не пришло в голову, что деньги, которые в избытке водились у Редля, происходили из грязных источников. Со всех сторон слышались упреки, в том числе и в парламенте, но ни один народный представитель не задался вопросом, а были ли в необходимом количестве предоставлены денежные средства органам контрразведки?
Ни для кого не было секретом, что наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц-Фердинанд, в общем-то, справедливо был взбешен прецедентом с Редлем. Однако наследника не устраивали и результаты расследования, и он не хотел соглашаться с его завершением. Тем не менее ему пришлось смириться, поскольку кайзер одобрил закрытие дела и наградил Рыцарским крестом Австрийского императорского ордена Леопольда полковника Урбанского фон Остримеца незадолго до присвоения ему звания бригадного генерала.
Между тем в Праге с аукциона было продано имущество Редля, среди которого находились и два фотоаппарата, которые при обыске оказались непроверенными. В результате в середине января в пражских и венских газетах появились сообщения о том, что в одном из них некий ученик реального училища обнаружил фотопленку и проявил ее. Затем один из его учителей отнес пленку в штаб 91-го пехотного полка, а уже оттуда она попала в руки командира корпуса. Газетные заметки были приукрашены частично неправильными сведениями. Так, например, утверждалось, что среди снимков имелись копии чрезвычайно важного секретного приказа наследника престола командиру пражского корпуса и начальнику его штаба.
В связи с этим 19 января эрцгерцог Франц-Фердинанд послал военному министру телеграмму с требованием наказать виновных самым строгим образом, невзирая на их бывшие заслуги. Воспользовавшись этим, уже на следующий день именно чешские депутаты рейхсрата Станек, Удржал, Дюрих, Заградник и другие, по всей видимости озабоченные ростом опасных последствий, возникших вследствие проявленной неосмотрительности при продаже имущества Редля, сделали специальный запрос министру обороны Австро-Венгрии. В результате уголовные дела не заставили себя ждать.
Редль, несомненно, принес вред. Однако возникшее у многих представление о том, что он был чуть ли не могильщиком австро-венгерской монархии, сильно преувеличено. Самое большое его предательство, заключавшееся в передаче плана развертывания войск против России, пользы русским не принесло, а, наоборот, только ввело их в заблуждение. И вот почему: предположить, что в такой план будут внесены кардинальные изменения, русские просто не могли, ведь им было понятно, что развертывание войск слишком сильно зависело от целого ряда различных факторов. Для этого потребовалось бы радикальным образом пересмотреть весь план ведения войны, о чем русским было хорошо известно. Поэтому они целиком и полностью положились на переданную Редлем информацию. Однако, когда нависла реальная опасность начала войны, участие в ней на нашей стороне Румынии, на которое всегда делались расчеты, стало сомнительным. В результате над правым флангом северной группировки войск во время сосредоточения нависла серьезная угроза. Поэтому начальник Генерального штаба недолго думая принял решение о возврате к прежним планам высадки войск из железнодорожных вагонов позади рек Сан и Днестр, что при сохранении предыдущего плана развертывания было легко осуществимо. Об этом русским узнать уже не удалось. Укрылись от них и другие изменения, внесенные после 1911 года в общий замысел ведения войны, о чем прямо писал в своих мемуарах уже упоминавшийся русский генерал Данилов.
85
Фон Зигринген Теодор Кернер (1873–1957) – австрийский политик, президент Австрии в 1951–1957 гг.