Я ходил на берег реки. Там я обратился к ней и сказал: "Я не знаю иного бога, кроме тебя. Завтра я умру и уйду под землю, как и все мертвые. Молю тебя об одном: пусть мой чернокожий спутник будет счастлив, ибо он стал мне больше чем братом. Вот мой меч, этим мечом я мог бы убить его. Прими же мою жертву!" И я бросил свою Фалькату в воду.
И тут снова появился тот речной человек. Он поднялся над темной водой и стал играть с моим мечом, подбрасывал его в воздух и снова ловил – то за рукоять, то прямо за острый клинок. Еще с ним рядом были две юные девушки, возможно, его дочери, и он нарочно пугал их мечом, а они все пытались отобрать у него эту игрушку. И все трое светились, точно жемчужины в лунном свете.
Немного поиграв, речной человек бросил Фалькату к моим ногам. "Я бы исцелил тебя, если б мог, – сказал он мне, – но это выше моих сил, хотя и металлы, и дерево, и подводные обитатели, и пшеничные зерна, и ячмень – все в моей власти. – Голос его звучал как рокот прибоя. – Да, все, но только не это, хотя любой дар я возвращаю стократ. А потому возвращаю тебе твою Фалькату, закаленную в моих струях. Ни дерево, ни бронза, ни железо не смогут устоять перед нею, и Фальката твоя никогда тебя не подведет, если ты сам не подведешь ее".
Сказав так, он и его дочери (если то были его дочери) исчезли в водах реки. Я поднял Фалькату, намереваясь осушить клинок, однако он оказался сухим и горячим. Вскоре вернулся мой чернокожий спутник и принес ужин – хлеб и мясо – и множество историй о том, как ему удалось украсть пищу; все это он рассказывал мне с помощью сложной пантомимы. Мы поели, и теперь он спит, а я пишу.
Глава 2
В ФИВАХ
Мы стоим здесь лагерем, и я уже успел забыть большую часть того, что произошло с тех пор, как я видел Быстрого бога [11]. Собственно, и его я тоже успел забыть и знаю о нем только потому, что перечитал свой дневник, который продолжаю вести.
Фивы прекрасны. Там настоящие дворцы из мрамора и замечательный рынок.
Однако тамошние жители напуганы и злятся на Великого царя за то, что он оставил в городе столь малое войско, хотя фиванцы сражались на его стороне. Видимо, жители Фив рассчитывали, что персы в конечном счете возьмут верх над Афинами и Спартой – а ведь жители этих полисов тоже сыновья Эллина [12], как и сами фиванцы. Здесь говорят, что афинянам ненавистно даже само название города, Фивы, и они непременно выжгут его дотла – как Великий царь сжег Афины. А еще говорят (я прислушивался к разговорам на рынке), что сдались бы на милость спартанцев, вот только милосердие спартанцам не свойственно. Фиванцы очень хотят, чтобы мы остались, однако понимают, что мы все же уйдем и они останутся без защиты – тогда им придется надеяться лишь на крепкие стены да на своих мужчин, хотя лучшие из них уже погибли. Наверное, они правы: я уже не раз слышал, что скорее всего завтра мы снимем лагерь.
В Фивах много гостиниц, но у нас с чернокожим нет денег, так что мы спим у крепостных стен, как и все остальные воины Великого царя. Жаль, что я сразу не описал в дневнике внешность того доброго лекаря, ибо теперь не могу его отыскать – здесь лекарей очень много, да и пегих мулов хватает. А из всех одноглазых людей ни один не признается, что служит у лекаря. Со мной вообще разговаривают неохотно: завидев мои бинты, все сразу решают, что я попрошайка. Попрошайничать я, конечно, ни за что не буду, хотя, по-моему, еще более постыдно есть краденое – а ведь я только что поужинал тем, что стащил где-то мой чернокожий приятель. Утром я тоже пытался воровать на рынке, но у меня это получается куда хуже, чем у него. Теперь мы с ним собираемся на другой рынок, и я буду отвлекать продавцов, как уже делал это сегодня утром. Воровать чернокожему трудно – внешность бросается в глаза, – однако он очень ловок и все-таки успевает стащить что-нибудь, даже если за ним следят специально. Не знаю, как ему это удается; он много раз показывал мне, но я так и не сумел ничего заметить.
Чернокожий что-то объясняет на пальцах, остальные с ним спорят, а я пишу свой дневник, устроившись на полу в храме Светлого бога [13], что близ центральной рыночной площади. Многое успело произойти с тех пор, как я сделал последнюю запись, – и я с трудом понимаю, о чем там речь. Не знаю, с чего и начать.
Позавтракав часов в двенадцать и немного передохнув, мы с чернокожим пошли, как и собирались, на другой рынок. Центральная рыночная площадь Фив, агора, со всех сторон окружена красивыми зданиями с мраморными колоннами и вымощена камнем. Здесь продают ювелирные украшения, золотые и серебряные чаши, хотя можно купить и хлеб, вино, рыбу, фиги и другие продукты.
11
Гермес, быстрый, юный вестник богов, посредник между богами и людьми, проводник душ умерших в царство Аида, покровитель путников и торговцев.
12
В греческих легендах Эллин, сын Девкалиона и Пирры, выступает как родоначальник племени эллинов.
13
Светлый бог – Аполлон, сын Зевса и Лето, брат-близнец Артемиды, бог солнечного света, иногда отождествлявшийся с Солнцем, "стреловержец", покровитель искусства.