Другим элементом характерным для шаманских традиций разных народов являются ритуальные песни и пляски. В сказках тэнгу испытывают людей, зашедших в лес. В зависимости от поведения людей тэнгу их либо наказывают, либо награждают, в основном, сверхспособностями. Тэнгу любят пляски и награждают тех, кто хорошо для них танцует[196]. Голоса тэнгу напоминают вой ветра и шуршание листвы, песня тэнгу звучит, как дождь, стучащий по сухим листьям, как морские волны, разбивающиеся о берег, как ветер в густой траве. В сказках песни тэнгу обладают магической силой, заставляя людей танцевать[197]. Таким образом, песни и пляски, описанные в сказках, отражают характерные верования и ритуалы, связанные с обращением к духам или божествам в получении сверхспособностей, помощи или видения. Так, например, в шаманской традиции индейцев племени абсарока воины отправлялись на поиски видения, для достижения экстатического состояния сознания они изматывали себя ритуальными песнями и плясками. В японской воинской традиции для достижения экстатического состояния сознания и связи с божеством изначальные ритуальные песни и пляски были заменены изнурительной практикой боевых искусств, сочетающейся с молитвами.
В образе тэнгу также просматривается их связь с берсеркской традицией японских воинов, на которую указывал А. Горбылёв, и о которой в данной работе уже шла речь. Существует два варианта изображения тэнгу: в одном они предстают в виде людей с красными лицами и огромными носом и глазами, во втором в виде человека с головой птицы. Интересно, что японский исследователь Ямаори Тэцуо в своей работе «Лицо: Портрет и культура Японии» пишет, что выделение крупного носа характерно для изображения воинов: «Лицо аристократа следует канону со свитков „Гэндзи моногатари“, т.е. правилу „узкие глаза, крючковатый нос“. Его крючковатый нос находится в явной дисгармонии со столь разнообразными по форме и размерам носами солдат»[198] и далее: «Новое живописное решение „носа“, характерное для воинских портретов, резко контрастировало с хэйанским каноном — так в графической форме отразилась осознанная в ту эпоху мысль о непреодолимой пропасти, лежавшей между воинами и аристократами»[199]. Таким образом, мы видим, что изображение тэнгу как человека с длинным носом роднит его с изображениями воинов, тогда как очевидно, что гипертрофированный нос служит отображением усиленных качеств, присущих воинам. Ямаори Тэцуо задается вопросом: «Не был ли крупный нос зримым символом неукротимого духа воинов, ставших новой исторической силой?»[200]. «Неукротимый дух», на который указывает Ямаори, является характерным для берсеркской традиции качеством. Красное лицо и оскал, присущие изображениям тэнгу, иллюстрируют ярость и буйство характера тэнгу. Красное лицо — это символ боевого бешенства, достижения измененного состояния сознания. М.В. де Фиссер ассоциировал японских тэнгу с китайскими оборотнями, однако в Японии не делали различий между «небесными собаками» и «небесными лисицами», а образ китайских оборотней значительно отличался от тэнгу[201]. Образ тэнгу указывает на элементы анимистических и шаманских верований, сохранившихся в японском фольклоре. Уподобление зверям, подражание их повадкам, ношение клыков и шкур являются характерными элементами воинского ритуала, присущего охотничьим племенам всего мира: и североамериканским индейцам, и древнегерманским берсеркам. В легендах тэнгу выступают в роли мастеров боевых искусств и обучают достойных. Воины и мастера боевых искусств с целью обретения собственного духовного просветления, мастерства и силы отправлялись в путь для получения божественного откровения. В качестве мест паломничества чаще всего выбирались храмы, посвященные богам, иногда воины удалялись в горы. В горах воинам могут явиться тэнгу, которые открывают достойным тайны мастерства в боевых искусствах. В сказках тэнгу презирают хвастовство, жадность и трусость, а награждают смелых, честных и умелых. Существует множество историй о том, как тэнгу обучали боевым искусствам. Самая известная из них рассказывает об ученичестве Минамото-но Ёсицунэ у мифического короля тэнгу — Содзёбо. В то время Ёсицунэ еще носил детское имя Усивака. Для упражнений в воинских искусствах Усивака нашел заброшенный храм бога Кибунэ: «…храмы пришли в запустение и сделались обиталищем ужасных тэнгу, и, когда солнце склонялось к закату, слышались там раздирающие вопли мстительных духов»[202]. По легенде на горе Курама Ёсицунэ обучался у тэнгу приёмам владения мечом, боевым веером и даже таким экзотическим предметом, как чайник для кипячения воды[203]. При этом М.В. де Фиссер считает, что истинная цель тэнгу состояла в разжигании войны при помощи Ёсицунэ[204]. В легендах школ боевых искусств тэнгу изображаются скорее стихийными существами, нежели злыми духами в буддистской трактовке.
196
Итс Р. Шепот Земли и молчание Неба. Этнографические этюды о традиционных народных верованиях. С.92
197
Японские волшебные сказки. В 2 т. Т.2. Жемчужная ветвь. М.: Издательский Дом Мещерякова, 2012. С. 31
198
Ямаори Т. Лицо: Портрет и культура Японии. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2011. С. 80.
201
Де Фиссер М.В. Традиционный японский фольклор. М.: Изд. дом «Серебряные нити», 2016. С. 10.
202
Сказание о Ёсицунэ / Пер. со старояпонского А.Н. Стругацкий. СПб.: Евразия, 2000. С. 12.