Тем временем наши приятели находились довольно далеко от дома. Дядя Константинов посоветовал им во время собрания не крутиться во дворе, тем более не звать сюда мальчишек из соседних домов.
Ребята занимались не столь уж похвальным делом — стреляли из рогаток по ногам проходивших мимо девочек. Спрятавшись за углом дома, они подкарауливали очередную жертву. Вот Камен натянул резинку и пустил бумажную пулю. Девочка схватилась за ногу, сердито посмотрела вокруг и, никого не увидев, пошла дальше.
Маляка провел еще одну черточку против имени Камена.
— Три — четыре! — подвел он итог и снова приготовил рогатку. — Говорят, будут ставить плохие отметки, — сообщил Маляка, не прекращая наблюдения, — если ученики отстают в проф-о-ри-ен-та-а-ци-и.
Мальчик натянул потуже резинку и выстрелил, но счет остался прежним, и он разозлился. К стрельбе приготовился другой парнишка.
Потом ребята решили стрелять сразу по двое, целясь в обе ноги намеченной жертвы. Движущаяся мишень не замедлила появиться — девочка с косичками, полненькая, в школьной форме.
— В такую и с закрытыми глазами попадешь, — усмехнулся Маляка.
Натянули резинки, и — девочка подпрыгнула: «пули» попали в обе ноги. Она тут же пришла в себя, бросилась к ребятам и толкнула Камена. Камен и глазом не успел моргнуть, как очутился на земле.
— Эй! — вмешался Маляка и тут же получил такую затрещину, что схватился за щеку. — Ты что дерешься? — заикаясь, проговорил он.
Вместо ответа девочка влепила ему еще одну оплеуху и ушла.
— Драчунья! — крикнул ей вслед Маляка.
Девочка обернулась, и он поспешил исчезнуть, это спасло его от дополнительных неприятностей.
Так окончилось не слишком изысканное мальчишеское развлечение. Ребята отправились домой — надо бы узнать, что же решило собрание жильцов.
Мальчики застали Константинова на улице, он укреплял проволокой выхлопную трубу «Трабанта».
— Разрешили? — с нетерпением спросил Маляка.
Константинов вылез из-под машины и посмотрел на мальчиков.
— Пошли!
Тот факт, что он не ответил сразу, вызвал дурные предчувствия. Во дворе ребята увидели Худерову, качавшую коляску, — чтобы ей было легче, для малышей была куплена одна большая коляска. Худерова сделала вид, что не замечает ребят, и это усилило их опасения.
Константинов повернул выключатель перед входом в подвал, но лампы там не было.
— Ввернем, — решил он.
Стали спускаться по полутемной лестнице, в тишине раздавались звуки капель, падающих из водопроводного крана. Константинов открыл дверь подвала и зажег лампу.
Помещение было сносным, с маленьким окошечком на улицу. Из водопроводного крана капала вода в покрытую плесенью бочку, и от застоявшейся воды шел неприятный запах протухшей кислой капусты.
— Жильцы решили отдать вам подвал, — сказал Константинов.
— А зачем он нам?
— Для мастерской. Общими усилиями оборудуем ее, вот и займетесь полезным делом. Так решило собрание.
В окошке с разбитым стеклом показались женские ноги. Маляка тут же достал рогатку, но, вспомнив, что рядом находится дядя Константинов, спрятал ее. А Камен, увидев висящего над бочкой паука, схватил его и бросил в воду.
— Бочка Худеровой, но она ее уберет, — продолжал Константинов.
В коридоре послышался грохот, и вскоре в дверях появился Стоименов — самый ярый противник спортплощадки. С ним вместе пришел сын, старшеклассник, у которого уже пробивалась бородка. Стоименовы тащили старый, но еще в приличном состоянии письменный стол.
— Вот, жертвую для мастерской. Только берегите его! — Поставив стол к стене, отец с сыном направились к выходу. — Хоть бы поблагодарили, — укорил ребят Стоименов и хлопнул дверью.
— А ведь это его идея, насчет мастерской, — заметил Константинов.
Снова в коридоре раздался шум, на этот раз бабушка Гинка принесла дырявую корзину и два старых ящика.
— Для мастерской, — сообщила она и тут же ушла.
— Подождите! — крикнул ей вслед Константинов. — Нечего сюда таскать всякую рухлядь.
— Кладовой-то нет, — ответила бабушка Гинка. — Видно, дом наш строили горе-архитекторы.
Увидев унылые физиономии ребят, Константинов решил немного их подбодрить:
— Будем бороться! Я поговорю с каждым, попробую одолеть их по одному. Ничего! Будут у нас их подписи о согласии. Помните легенду о хане Кубрате и его сыновьях[2]?
Мальчики кивнули. Кто не знает этой истории!
Стоименов, самый ярый противник спортплощадки, плотно зажал уши ладонями. Сидя за столом в гостиной, он читал, но никак не мог сосредоточиться: откуда-то издалека доносились глухие удары. Стоименов слегка отодвинул ладони. Бух! Кто-то сильно бил по железу. Стоименов снова прижал ладони к ушам: удары словно бы стихли, и чтение вновь поглотило его. Забыв о шуме, он опустил руки, уселся поудобнее, даже улыбнулся при чтении, и в этот момент словно раскат грома обрушился на дом. Стоименов вскочил и, как был в домашних тапочках, выбежал во двор и скрылся в соседнем подъезде. Остановившись перед дверью Константинова, он перевел дыхание и позвонил.
Открыл ему сам хозяин.
— Это безобразие! — закричал Стоименов.
— Что случилось? — Константинов был сама безмятежность.
Бу-у-ух! Б-у-у-х! — разнеслись новые удары; здесь, на лестнице, они просто раздирали уши. Казалось, десятки молотков обрушивались на лист железа.
— Это… Это… — Стоименов задыхался от гнева.
— Что? — Константинов непонимающе улыбнулся, но новый удар заглушил его слова, и Стоименов растерялся:
— Что вы сказали?
— Ах, это… — словно бы только сейчас догадался Константинов. — Ну, что ж, пойдемте посмотрим!
Он взял ключи, и мужчины вышли из дома.
В подвале находились Камен, братья-близнецы, Маляка и еще четверо ребят. Уши у них были заткнуты ватой. На полу лежал старый помятый бак, и все били по нему молотками, напильниками, всем, что попало под руку из даров жильцов для мастерской. Били с ожесточением. Восторгам Стефчо и Тошко не было конца: они при каждом ударе издавали вопли и вносили свою лепту в невообразимый шум.
В мастерской было полно всяких вещей — сломанный венский стул, два плетеных кресла в дырах и с торчащими из сидений прутьями — настоящие кресла для индийских факиров. Ржавые инструменты и рукоятка топорика — в ящике. На стене возле письменного стола висели потрепанная детская коляска и шланг непонятного назначения. Здесь же находились скребки и ломы, которыми зимой счищали во дворе снег и кололи лед, бочка Худеровой все так же стояла под текущим краном.
В перерыве между ударами мальчики услышали чьи-то шаги в коридоре, и это вдохновило их еще больше — на бак посыпались новые удары. Дверь резко распахнулась, и на пороге появились Стоименов и Константинов.
— Что вы делаете?! — завопил Стоименов, не в силах более сдерживаться.
Мальчики вынули вату из ушей.
— Что вы имеете в виду?
— Чем вы заняты?
— Мы хотим сделать танк, — объяснил Маляка. — С дистанционным управлением. Нам нужен листовой материал, вот мы и разбиваем этот бак.
— Танк? Здесь не военный завод.
— Здесь мастерская, — Константинов был невозмутим. — Ведь вы так решили.
— Почему ты говоришь «вы решили»? Мы решили!
— Я был за спортплощадку, — возразил Константинов. — Все жильцы уже согласились, и подписи у меня есть. Только вы… — Заметив смущение Стоименова, Константинов перешел в атаку: — Какой шум может быть на баскетбольной площадке, да еще не на целой, а с одним щитом? Дети такие смирные.
Стоименов махнул рукой:
— Подпишусь. И я за спортплощадку, пропади она пропадом. Но если еще хоть раз услышу…
Константинов достал шариковую ручку и список. Против своей фамилии Стоименов поставил подпись.
Константинов ввел Стоименова в заблуждение: в списке еще не было подписей Худеровой и бабушки Гинки — они оказались крепким орешком. Их не волновало, где будут играть дети, главное — чтобы им не мешали. Константинов больше ничем не мог помочь ребятам, он и так сделал многое, к тому же он уехал в командировку. Поэтому ребята решили действовать самостоятельно.
2
Протоболгарский