Среди всех своих императорских функций Вильгельм II более всего гордился особой связью с вооруженными силами. Согласно германской конституции – а кайзер с гордостью говорил, что никогда не читал ее[176], – он являлся Верховным главнокоманду ющим, и офицеры приносили присягу не Германии, а лично ему. Во время одного из своих первых выступлений в качестве монарха Вильгельм обратился к войскам так: «Мы принадлежим друг другу, мы были рождены друг для друга и неразрывно друг с другом связаны – и не важно, пошлет ли нам Господь затишье или же бурю»[177]. Император и его министры успешно противостояли большинству попыток рейхстага вмешаться в военные дела, относясь с подозрением как к избранным депутатам, так и к большей части остального общества. Как-то Вильгельм обращался к новобранцам и сказал, что они должны помнить – однажды он может призвать их для охраны порядка внутри страны: «Со всеми этими недавними социалистическими переворотами вполне возможно, что я прикажу вам стрелять в ваших родных, в ваших братьев, даже в ваших родителей»[178].
Вильгельм обожал «свою армию» и явно предпочитал военных гражданским. Он всеми силами старался назначить их в правительство и на дипломатическую службу. На публике он почти всегда появлялся в военной форме, любил скакать впереди марширующих колонн и принимать парады. Он настаивал на своем участии в штабных играх, что сводило их практическую обучающую ценность к минимуму, поскольку император всегда должен был побеждать. Известны были случаи, когда Вильгельм останавливал игру, чтобы убавить сил у одной стороны и прибавить их другой (обычно – своей собственной)[179]. Он много занимался униформой – только между 1888 и 1904 гг. в нее было внесено тридцать семь различных изменений. Вильгельм также старался уберечь свою драгоценную армию от разлагающего влияния современного мира. Один из его приказов гласил: «Господам офицерам армии и флота настоящим не рекомендуется танцевать в военной форме ни танго, ни уанстеп, ни тустеп, а также предписывается избегать домов, где подобные танцы устраивают»[180].
По конституции Вильгельм был наделен и довольно значительными правами в области формирования внешней политики: он мог назначать и смещать дипломатических представителей и заключать договоры. Министерство иностранных дел на Вильгельм-штрассе, а равно и дипломатическая служба вообще не вызывали у императора такой сильной привязанности, как его армия. Дипломаты в его глазах были ленивыми «свиньями», которые всюду видят одни трудности. Однажды Вильгельм заявил высокопоставленному чиновнику: «Я вам вот что скажу. Вы, дипломаты, – полное дерьмо, и вся Вильгельмштрассе из-за вас провоняла»[181]. Однако себя самого Вильгельм считал мастером дипломатии и настаивал на том, чтобы решать все вопросы непосредственно с другими монархами, что часто приводило к прискорбным результатам. К сожалению, в его политике не было никакой ясной линии, за исключением расплывчатого желания увеличить значимость Германии (и свою), а войны, по возможности, избежать. Баварский посланник в Берлине Лерхенфельд говорил про кайзера: «Он был миролюбив и старался поддерживать хорошие отношения со всеми державами. В течение своего правления он пытался вступить в союз с русскими, англичанами, американцами, итальянцами и даже с французами»[182].
Когда Вильгельм отстранил Бисмарка, английский сатирический журнал Punch опубликовал карикатуру под названием «Высадить лоцмана». Сам Вильгельм послал тогда триумфальную телеграмму великому герцогу Саксен-Веймарскому: «Пост вахтенного офицера государственного корабля перешел ко мне… Полный вперед!»[183] К сожалению, именно это он и собирался сделать, причем посредством настоящего флота.
Глава 4
Weltpolitik. Место Германии на мировой арене
Летом 1897 г. кайзер чувствовал себя счастливым. «Какое счастье, – писал он Ойленбургу, – работать с полностью преданным человеком, который может и стремится понять тебя»[184]. Объектом такого энтузиазма был Бернгард фон Бюлов, новый министр иностранных дел, который, как надеялся Вильгельм, станет его собственным Бисмарком и поможет выдвинуть Германию (а заодно и ее правителя) на заслуженные лидирующие позиции. Кроме того, была надежда, что Бюлов сумеет разобраться и с шумными внутриполитическими проблемами. Дело в том, что годы, прошедшие со времен отставки Бисмарка, были для кайзера не очень удачными. Министры объединялись против него и возражали против его политики, германских князей раздражало господство Пруссии и лично Вильгельма, а рейхстаг нагло требовал для себя больших полномочий в управлении страной.