Тем не менее неопровержимость утверждений данного учения по опыту, полученному на территории Советского Союза, не подтвердилась. В своем отображении истории Второй мировой войны официальная советская историография допустила далекоидущую оплошность, забыв принять во внимание, какой слабой и отнюдь не спонтанной на самом деле оказалась воля к сопротивлению у советского народа, который, согласно ленинской теории, должен был превратиться в единый политически реагирующий класс. Вместо этого его пришлось поднимать на партизанскую войну путем проведения соответствующей политически организованной работы.
Эта слабая воля к сопротивлению сохранялась у советских людей до тех пор, пока немецкие эксплуататорские мероприятия не стали довольно чувствительными. Но и тогда у населения все еще сохранялась слабая надежда на введение новых политических и государственных норм жизнеустройства. В результате советский народ выказал, особенно на немецкой территории, не такое всеобщее единодушие с политической системой Советского государства, как ожидалось. И хотя немецкая политика, по ленинскому учению, являлась империалистической, спонтанного восстания народа, особенно в то время, когда от него требовалась помощь Красной армии, над которой нависла смертельная угроза, не произошло.
Факты, свидетельствующие о том, что в ходе войны к активному сотрудничеству с Германией склонилось более миллиона советских граждан, тоже говорят сами за себя и опровергают утверждения ленинского учения. По немецким сведениям, число состоявших на службе у Германии советских граждан летом 1944 года составляло как минимум миллион человек. Но эти данные являются далеко не полными, поскольку многие немецкие воинские части точное количество своих помощников из числа местного населения умалчивали. Вдобавок у командующего частями русских добровольцев в середине 1944 года находилось в подчинении около 650 000 человек. Сюда следует отнести и 35 000 казаков под командованием Панвица[1], 18 000 ополченцев в составе ландштурма (ополчения второго разряда), дислоцировавшихся в селе Доманов[2]. Кроме того, имелось 70–80 русских батальонов, из которых была образована армия Власова[3]. В эти части влилось около 110 000 туркестанцев, 110 000 кавказцев и 40 000 татар. И это не считая гражданских добровольных помощников в частях сухопутных войск, военно-морского флота и люфтваффе.
Только после того, как проявились истинные политические намерения национал-социалистического государства, когда мероприятия по подавлению местного населения стали невыносимыми и более отчетливо проступило стремление национал-социалистического руководства оценивать людей из числа славян как «недочеловеков» с одновременным отрицанием любых устремлений к формированию новых условий жизни, когда отдельные устои германского господства и немецкая военная мощь ослабли, а события на фронтах поставили под вопрос вероятность победы Германии, организаторам сопротивления удалось во все возрастающем масштабе привлечь население к выступлениям на стороне Советского государства, которое должно было предстать в глазах народа как единственный защитник его образа жизни.
В конечном счете именно отказ немецкого руководства от любой политической борьбы за привлечение на свою сторону народа и его нежелание привести свои принятые раз и навсегда установки в соответствие с иными политическими требованиями способствовали тому, что коммунистическим агитаторам и организаторам движения Сопротивления без всякой борьбы было предоставлено широкое поле для осуществления их деятельности по оказанию соответствующего влияния на народные массы. Естественно, что в таких условиях организационная работа по развертыванию партизанского движения в оккупированных советских областях оказалась довольно эффективной.
В изображении подчиненных своей идеологии коммунистических историков партизанская война в Советской России представляется лишь как выражение «высокого политического сознания» советских людей, их нерушимой верности социалистической родине, коммунистической партии и «бессмертному делу» В. И. Ленина. Любое же иное толкование процесса исторического развития расценивается как сознательное «очернительство советского народа» или как «искажение истории». (Чтобы убедиться в справедливости слов автора, достаточно прочитать работу А. А. Курносова и Е. С. Лагутина «Партизанское движение во время Великой Отечественной войны в буржуазной историографии».)
1
Фон Панвиц Гельмут (1898–1947) – немецкий военачальник, кавалерист, участник Первой и Второй мировых войн. Генерал-лейтенант вермахта. В 1943 г. по заданию Верховного командования германской армии сформировал коллаборационистскую организацию «Казачий стан» на территории СССР, которой и руководил до мая 1945 г.
2
Доманов – в настоящее время село на юго-западе Польши, находившееся до 1945 г. в Германии.
3
Власов Андрей Андреевич (1901–1946) – советский военачальник, перешедший в ходе Великой Отечественной войны на сторону нацистской Германии. Решением суда признан изменником Родины и казнен.