— Поглядите, кто здесь! — раздался слева приторно-сладкий голосок.
Кори втянул голову в плечи. Занятия начались всего лишь три педели назад, но он уже возненавидел этот голос. Он даже не знал имени парня, главаря свирепой шайки из трех человек. Никаких общих с троицей уроков у Кори не было, и неудивительно, что в школе с двумя тысячами учеников днем они не пересекались. Но этот парень — обладатель удивительно приятного голоса, похожий на омоложенную и дурашливую версию Эдварда Дж. Робинсона, поэтому про себя Кори называл его Рокко, — этот парень ездил в одном из автобусов по второму расписанию и, очевидно, в эти никчемные сорок минут после школы не мог найти лучшего занятия, чем поиздеваться над кем-нибудь. Парочка его приятелей — их Кори прозвал Ангелом и Курчавым, по именам прихвостней Рокко из фильма "Кей Ларго"[9] — обычно околачивалась около автоматов с газированной водой и чипсами, карауля новеньких, появлявшихся после занятий. Как-то раз Кори столкнулся с троицей и вышел сухим из воды, отделавшись лишь тычками и пинками, и с тех пор он, когда читал в дальних уголках школы или за ее пределами, всегда старался ускользнуть, заслышав их приближение. Дела обстояли не так уж и скверно — во многих школах поножовщина и перестрелки были обычным делом, и мама говорила, что эта школа числилась на хорошем счету и находилась в благополучном районе; значит, троица может его просто избить, отчего он, скорее всего, не умрет.
Очевидно, детки у автомата стали осторожнее. Троице надоело их караулить, парни отправились на поиски новой жертвы и оказались здесь. А Кори так увлекся, бросая камешки, что даже не заметил их появления.
Рокко уселся рядом с Кори и положил руку ему на плечо. Кори проигнорировал его, и Рокко рассмеялся приятным, легким смехом:
— Значит, кидаешь камешки, да? Хочешь, устроим маленькое состязание по метанию камней?
Кори попытался было встать, но Рокко схватил его за рукав и дернул вниз. Кори попробовал высвободить руку, но парень держал его крепко и даже не сдвинулся с места.
— Просто дружеская игра, — проговорил он.
Кори взглянул на приятелей Рокко. Ангел и Курчавый слонялись рядом с кабинетом естествознания, поглядывая на него и насмехаясь. Ангел был негр. Курчавый — латиноамериканец. Рокко можно назвать кем угодно, только не расистом. Коль скоро какой-то парень был в достаточной мере наделен подлостью и раболепием, ему обязательно нашлось бы местечко в шайке Рокко.
— Нет, спасибо, — отказался Кори. — Играть мне не хочется.
Рокко словно не услышал его ответа:
— Знаешь, кидать камешки в ограду слишком просто. Ничего сложного в этом нет, так? Вот если бросаешь камни в человека, который пытается увернуться, — это дело! Как думаешь?
Кори ушам своим не верил.
— Однако нам понадобятся камни побольше, — произнес Рокко задумчиво.
Кори опять дернул рукой, и на этот раз ему удалось освободиться.
— А, ты уже собрался сбежать? — поинтересовался Рокко.
— Почему ты такой? — спросил Кори, хмуро вглядываясь в лягушачье, расплывшееся в ухмылке лицо. — Зачем ты так поступаешь?
— На мой взгляд, жизненные ситуации напоминают собачье дерьмо. Вляпавшись в дерьмо, очищаешь ботинок, верно? Вот я смотрю на тебя и вижу дерьмо, но не могу от тебя избавиться, ты все время… где-то бродишь поблизости, глаза мне мозолишь. А если я не могу избавиться от тебя, то но крайней мере я могу убедить тебя в том, что ты — дерьмо, так? Постараюсь сделать так, чтобы ты никогда об этом не забывал.
Кори во все глаза смотрел на него. Он и раньше сталкивался и с проявлениями насилия, и с хулиганами, которые всегда оказывались отчаянными глупцами, нуждавшимися в поддержке себе подобных дружков. Но слова Рокко звучали на удивление рассудительно.
— Вот взять хотя бы то, — продолжал Рокко, — как ты ходишь: весь скукоженный и всегда с таким видом, словно завоняло. Я вижу тебя таким в коридорах, и это омерзительно. — Он пожал плечами. — Вероятно, поэтому я так и поступаю. К тому же мой психиатр говорит, что сейчас я нахожусь на стадии исследования, выясняю границы дозволенного, стремлюсь к самоопределению.
Кори сделал шаг назад. Куда бы ему удрать? Школа не слишком велика, и в любом случае придется вернуться на остановку, чтобы сесть в автобус. Если троица приняла решение преследовать его, избавиться от них не удастся.
— Так вот, — вновь заговорил Рокко, — до переезда сюда я жил в районе, где вооруженные металлоискателями охранники школ сновали повсюду, из-за буйной толпы в коридорах им приходилось по нескольку раз закрывать классы, а замки снова и снова вышибали. А здесь — никаких полицейских, ничегошеньки! До сих пор не могу в это поверить, в то, что они не просто бродят где-то, а их на самом деле нет! Так что, думаю, я действительно… исследую границы дозволенного.
Рокко поднялся со скамьи. Когда он оказался на ногах, Ангел и Курчавый едва заметно подобрались, словно хорошо выдрессированные собаки.
Я не собираюсь убивать тебя или что-то в этом роде, — проговорил Рокко. — Но… видишь ли… впереди такой длинный год. Никто не знает, что может случиться. Он перевел взгляд на Ангела. — Сколько там осталось до автобуса?
— Пятнадцать минут, — тут же подал голос Ангел, который вовсе не обладал ораторскими способностями Рокко: его надтреснутый голосок звучал, словно визг бедолаги, упавшего в лестничный пролет.
— Надо бы мне купить хоть плохонькую машинку, — изрек Рокко, покачивая головой. — Просто кошмар какой-то. Но придется ждать до следующего года, пока мне не стукнет шестнадцать, представляешь?
— Всегда можно обзавестись велосипедом, — сказал Кори. Почему — он и сам не знал, само собой вырвалось.
— Что мне, десять лет, что ли? — осведомился Рокко.
— Давай-ка надерем ему задницу, — предложил Курчавый. — Все эти разговоры просто чушь.
— Разговоры вовсе не чушь, — отрезал Рокко. — Но на данный момент их время истекло. У вас десять минут, парни. Развлекайтесь.
— Мы совсем не такие, как он, — прорычал Курчавый, приближаясь. — Никаких границ мы не исследуем.
— Ага, — подтвердил Ангел.
Рокко уселся у обочины дороги и с виду совершенно не обращал внимания на неминуемое насилие, а просто собирал камешки и разглядывал их.
Кори ничего не оставалось, как попытаться удрать. Может, кое-кто из преподавателей еще задержался в учительской, и, если положение действительно окажется безвыходным, ему удастся проскочить туда и спрятаться до прихода автобуса. Все решат, что он трус, но уж лучше пусть его высмеют, чем изобьют. Кори пятился, стараясь не упустить тот момент, когда придет пора улепетывать со всех ног. Надо добежать до темного крытого перехода между спортивным залом и кабинетом естествознания, который все называли туннелем, затем пересечь внутренний двор и попасть в главное здание. Может, его и не поймают.
— Что тут у вас происходит? — Девичий голос доносился со стороны туннеля.
Ангел, Курчавый и Кори разом обернулись.
Девушка оказалась высокой брюнеткой с небрежно собранными в хвост волосами. Она была в форме игрока хоккея на траве, к коленям прилипла трава. На ее плече уютно покоилась клюшка, и на какое-то мгновение девушка показалась Кори эдаким сугубо атлетическим воплощением Смерти, вооруженной неким деревянным аналогом косы.
— Ждете автобуса? — спросила она, воплощенное простодушие.
— Да вот как раз тебя поджидали, крошка, — широко ухмыльнулся Курчавый, шагнув к ней.
Кори расслабился, ибо теперь не он являлся объектом внимания троицы, но тут же устыдился этого. Теперь девушке грозит опасность, причем он ничего с этим поделать не может, — а почему, собственно, он должен избегать опасности ценой ее спокойствия?
— Говорят, что все девушки, которые играют в хоккей на траве, — лесбиянки, — все еще улыбаясь, продолжай Курчавый. — Не хочешь ли разубедить меня?
Девушка тряхнула волосами.
— А-а-а. — Голос ее поскучнел. — Я и не думала, что вы подонки, иначе бы даже не стала разговаривать с вами.