— А если она загадает желание и получит половину его! — воскликнула Марта. — Только представьте себе, что из этого может получиться?!
— Я лично не могу представить, — сказала Джейн. — «В иные пропасти нам лучше не глядеть».
Так что Джейн достала талисман, завернула его в специальную оберточную бумагу, оставшуюся от рождественских подарков, и положила в свою сумочку. Все завязали по узелку на мизинце, дабы это напоминало им, что они не должны загадывать никаких желаний, что бы там ни случилось. Затем они вышли на улицу и постояли на углу, где они частенько коротали летнее время, бросая арбузные корки на пути грузовиков и ожидая, пока их расплющит.
Поездка на автобусе в город прошла без приключений, если не считать, что они, как обычно, попрепирались с теми, кто возражал против открытых окон.
В центре дети немного поглазели на витрины магазинов, а затем зашли в одно чудесное местечко, где все было по низким ценам. Они купили и тут же съели несколько сливочных батончиков, послушали, как юная леди сыграла на пианино «Я хочу танцевать фокстрот Шимми, как моя сестренка Кейт»[20], а также купили и съели несколько кулечков с воздушной кукурузой.
Затем пришло время ланча.
На ланч дети всегда отправлялись к лучшему в городе киоску с разными вкусностями. Сегодня Джейн заказала банановый «сплит»[21] с шоколадным мороженым и малиновым джемом, а Катрин вкушала пломбир «Лунный луч», густо политый ананасовым сиропом, с шербетом трех сортов. Марта всегда заказывала одно и то же — газировку на свое усмотрение и зефир с ванильным мороженым, от которого всех остальных тошнило.
В меню здесь было два десертных блюда, которые уже несколько лет интриговали Марка. Одно называлось «Сельдерейное», а другое — «Солодовая сила», и Марку страсть как хотелось выяснить, каковы они на вкус. Каждый раз он говорил себе, что в следующий раз обязательно их закажет, но в следующий раз мужество непременно изменяло ему. Вот и сегодня он подумал о них разок, подумал другой и в результате заказал себе двойную порцию горячего «фаджа»[22] из шоколада с орехами.
После ланча наступило время решать, какое кино они посмотрят.
Для этого дети сначала обошли все кинотеатры и изучили все вывешенные на них рекламные плакаты. Потом пришло время споров. Марк любил вестерны и разные там захватывающие побеги, но Марта, например, и на порог кинотеатра не ступала, если там показывали какие-нибудь драки.
Джейн и Катрин обожали всяких там длинноволосых большеглазых леди с трагическими историями. Они, например, хотели посмотреть фильм под названием «Барбара Ля Марр в Сандре». В конце концов Марк им уступил, потому что на стенах этого кинотеатра висело много реклам, изображающих человека с усами, а это означало, что он негодяй, а это в свою очередь означало, что рано или поздно кто-нибудь обязательно стыкнется с ним. Марта тоже уступила, потому что во всех остальных кинотеатрах шли или фильмы с разными там драками, или же с Чарли Чаплиным.
Все четверо не выносили Чарли Чаплина, потому что это было единственное, на что их когда-либо водили взрослые.
Когда они вошли в кинотеатр, «Барбара Ля Марр в Сандре» уже докрутилась до середины и дети никак не могли сообразить, что же там происходит.[23] Впрочем, как и остальные зрители.
— Но, Джордж, мне кажется, что я ничего не схватываю, — твердила сзади своему мужу какая-то женщина.
Четверо детей тоже не могли ничего схватить, но у Барбары Ля Марр были пышные волосы и большие-пребольшие глаза, и когда сильные мужчины хотели поцеловать ее, а она отталкивала их и бровями изображала страдание, поворачиваясь лицом к зрителям, Джейн и Катрин находили, что это потрясающе и, вероятно, очень похоже на настоящую жизнь, если ты и сам взрослый.
Марк не обращал особого внимания на этот любовный вздор, но он следил за тем, как негодяй становится все негодней, а главный герой все героичней, и терпеливо ждал, когда же они наконец подерутся между собой.
Марта же картину возненавидела.
С Мартой вечно такая история. Ей всегда больше всех хотелось в кино, но едва кино начиналось, как она его уже ненавидела. Вот и теперь она приставала к остальным, чтобы они читали ей надписи и объясняли, что происходит (потому что в их времена кино было еще немым). А когда от нее отмахивались, она начинала гундеть.
— Тише, — говорила Джейн.
— Хочу домой, — говорила Марта.
— Нельзя! — говорила Джейн.
— Тс…тс! — шикали на них прочие зрители.
— А я все равно хочу, — говорила Марта.