Талгат распорядился с сотниками гораздо быстрее, чем возился с ним я. Он, наверное, знает какое-то волшебное слово. И к моменту, когда вожди собирались на продолжение банкета, восемь сотен моих бойцов уже скакали к Алтан Сараю.
Талгата я утащил в уединённое место, невзирая на его стоны. Лучше немного подождать, а потом быстро долететь, не правда ли? На точку мы прибыли в полдень, тачку я отправил в высоту, километра на три, чтоб не маячила. Талгат походил кругами по обрыву, повертел головой и сказал:
— Вот здесь, под дёрном.
Только мы откинули дёрн и я увидел крышку, как из-за поворота нарисовались жёлтоповязочники. Их было пятеро, бывшие крестьяне, зуб даю, но один точно из вояк! Я крикнул Талгату:
— Открывай крышку и прыгай.
Главарь чувствовал себя хозяином положения и окрестных земель, ничуть не сомневаясь в своём праве на меня кричать:
— А ну стой!
Я успел вытащить пистолет и выстелить в шайку наугад — просто припугнуть и задержать. Следом за Талгатом я втиснулся в люк и захлопнул его. Включил фонарик, пошарил лучом по стенам. Вот и блокиратор — я потянул рычажок и в замке что-то щелкнуло. Сверху раздались удары — это наши преследователи добрались до люка. Ну и пусть колотятся, они уже ничего не смогут сделать. Видать продразвёрстку проводили, гады. Не знают ещё, болезные, что их через неделю зачищать будут. Но как мы вот так попались? Что-то мне подсказывает, что я потерял бдительность и заработал головокружение от успехов.
Так, что тут у нас? Я отдал фонарик Талгату, а сам поддел язычок защёлки двери и потянул её на себя. Лестница вниз, площадка и ещё одна лестница. Луч фонаря выхватывает из темноты серые бетонные стены, покрытые разводами плесени. Трудно дышать, сыро и не хватает кислорода. Запах гниения добавляет прелести этим катакомбам. Надо быстрее искать энергоблок, пока мы тут не задохнулись. Мой фонарик светит достаточно хорошо, чтобы в его свете найти вход в нижние уровни. Талгат, похоже, совсем не в себе. Трясётся, как банный лист в жопе. Я ободряюще хлопаю ему по плечу:
— Не сцы, казак, атаманом станешь! Что бы боишься?
Не хватало ещё, чтобы у него была клаустрофобия. Я читал, что некоторые люди в подводной лодке просто сходили с ума.
— Талгат! — я уже прикрикнул на него, — на меня смотреть! Ты меня видишь?
— Д-д-да, господин! — голос дрожит, но, похоже, до съезда крыши далеко.
— Смотри на меня, ничего не бойся, ничего не трогай. На, глотни! — даю ему сделать глоток водки.
— Хорошо, господин, я уже не боюсь.
— Вот и чудесно.
Ну вот, дошли до места. Несколько дверей с шильдиками, нахожу распредкоробку, вмурованную в стену Я уже в иностранных мнемограммах разбираюсь без словаря. Пощелкал тумблерами. Бесполезно, база обесточена. Только мягко светятся зеленоватые люминесцентные панели, но они больше освещают сами себя, нежели помещение.
Вот и энергоотсек. Захожу, подсвечивая себе фонариком. Нахожу схему с пояснениями, как снимать энергоблоки с консервации. Ага, вот эту рукоятку вверх. Зашумел реагент в трубах, забулькало в ячейках. Опускаю кассеты с сепараторами вниз и фиксирую защелкой. Дожидаюсь нужного уровня реагента и закрываю кран. Аварийное освещение начинает наливаться светом. Хух. Я мысленно утёр лоб, надо подождать, пока система наберёт номинальную мощность. Загудела вентиляция, вытягивая из помещения смрад и сырость. Лампы раскочегарились в полную яркость, и сразу стало видно, что труды мои были напрасными. Галереи необъятных размеров, плесень на стенах, ржавчина и всеобщий упадок.
— Здесь нет ИИ, — пояснил Мбонго, — только простой табличный редактор, база данных и запросчик. Складской автоматики — и то нет. Сюда свозили все вооружения, демонтированные в период демилитаризации.
— БД корявая, — добавил он, — полный бардак. Невозможно понять, что где сложено.
Ну, ясно дело, демилитаризация для того и производится, чтобы интенданты толкнули налево часть товара. Я попытался покопаться на стеллажах, с целью уточнить, можно ли хоть что-то приспособить к делу. Но рухнувшие вниз полки чуть не похоронили меня под руинами воинской славы. Некоторые, не к ночи будь помянуты, всегда отличались абсолютной недальновидностью. Типа, с глаз долой из сердца вон, а у меня сердце кровью обливается, глядя на практически уничтоженные материальные ценности. Ткнул ногой сгнивший тюк с бывшим обмундированием, он развалился, и в разные стороны поползли бледные мокрицы. Никакая консервационная смазка на длительное время не спасёт от ржавчины железо. А здесь, похоже, созданы все условия, чтобы сгнило и заржавело всё. Даже на алюминиевых корпусах какого-то оборудования виднеются белесые пятна коррозии.
— Ладно, Талгат, раз тут такой облом, пойдём поищем вход в эти руины.
— Вход же там, — ответил мне полковник, показывая на лестницу.
— Там непонятно что, а затаскивать сюда всё это имущество — нужны нормальные ворота. Вот это, — я показал на нечто, когда-то, видимо, бывшее стволом от пушки, — через люк не затащишь.
Одни ворота оказались на потолке, и трогать я их не решился во избежание травм, несовместимых с жизнью. А вот следующие оказались неожиданным подарком. Крутанул задрайку двери, потянул её на себя. И моё уныние как волной смыло. Шагнул через порог.
— Совершён локальный переход, — проинформировал меня Мбонго.
Ох ну не хрена себе хранилище! По сравнению с предыдущим могильником материальной культуры, в этом подземелье автоматически включился яркий свет, а запахи были совершенно иные. Металл, пластик и смазка. Столь милые человеку цивилизации технологической.
— Здесь ИИ, очень старой модели, протоколы плохо стыкуются. Погоди пару минут.
Я погодил.
— Есть связь! Полноразмерный информационный центр, складская автоматика, полный учёт и контроль. Бывший ИИ клана Аббаас.
— О как? Выведи мне список содержимого этого ангара.
На виртуальном мониторе, что в левом глазу поползли бесконечные строчки с перечнем оборудования. А мы шагаем и шагаем. Прошли первый перекрёсток, я глянул налево, глянул направо, а там такие же широкие галереи, штольни, контейнеры, стеллажи, коробки, тюки, поддоны, упакованные в чёрный пластик патроны, гранаты, снаряды, ракеты, пулемёты, пушки. Всё, что необходимо мужчинам для того, чтобы скрасить серое, унылое и пресное житьё. По-моему, всем этим имуществом можно было бы полностью обеспечить армию подходящих размеров для проведения небольшой победоносной войны регионального масштаба. С Афганистаном я бы связываться не стал, а вот Албания мне по размеру самое то. Так и хочется расковырять какую-нибудь коробку и посмотреть, что там. Но нет смысла. Ибо база данных сразу же выдаёт нужную информацию. Я блаженствую.
Часа через два дошли до какой-то каптёрки, надо присесть, ноги не железные. Тем более, что Талгат вообще едва костыли передвигает. Это у них, степняков всегда так. С седла могут сутками не слазить, а пешком пяти километров не пройдут. Между делом Мбонго поясняет мне, что склады территориально разнесены, но топологически связаны и мы прошли уже четыре локальных перехода. Похоже, стационарные порталы расширяли простую каморку под холмом в бесконечные пространства хранилищ.
Пока мы пили чай и перекусывали, я наконец увидел то, чего не видел раньше — на всех ящиках надпись «Аббаас сэрии сэбин» [53]и нарисована эмблема в виде стилизованного ворона. Прям совсем как у меня, я так подумал, и начал сомневаться в том, что тот ворон, которые у меня на груди, не имеет отношения к ворону этому. Как-то всё нарочито.
Сразу же возник вопрос, почему Аббаас не смог с такими складами унять распоясавшуюся имперскую военщину, и я сразу на него ответил. Вообще-то Аббаасы были одиночками. Против системы, против государства никакой клан или корпорация не тянут. Если только корпорация не накопит достаточно сил. Но кто ж даст ей это сделать? В государстве не дураки сидят. Так что конец Аббаасидов был понятен, несмотря на огромные, по моим меркам, арсеналы. Или же они просто не захотели воевать до конца.