Андрей Евгеньевич Снесарев, военный руководитель Северо-Кавказского военного округа и командующий отрядами, оборонявшими Царицын, в своей докладной записке на имя председателя Высшего военного совета писал: «Товарищ Ворошилов как войсковой начальник не обладает нужными качествами. Он недостаточно проникнут долгом службы и не придерживается элементарных правил командования войсками»[3].
Снесарева поддержал Ленин, выступая на VIII съезде РКП(б) в 1919 году. Он сказал, что Ворошилов виноват в приверженности к старой партизанщине, не может и не хочет бросить её.
А белоказачий журнал «Донская волна» в феврале того же 1919 года отзывался о нём иначе: «Нужно отдать справедливость Ворошилову, что если он не стратег в общепринятом смысле этого слова, то, во всяком случае, ему нельзя отказать в способности к упорному сопротивлению».
Унизительную характеристику Ворошилову даст глава РВС, нарком по военным и морским делам Лев Давидович Троцкий: «Ворошилов есть фикция. Его авторитет искусственно создан тоталитарной агитацией... Он остался тем, чем был всегда: ограниченным провинциалом без кругозора, без образования, без военных способностей и даже без способностей администратора»[4].
Ворошилов всегда стоял поперёк горла наркому Троцкому. Особенно он противился категоричным военным установкам Льва Давидовича во время обороны Царицына. В ответ на его распоряжения обычно телеграфировал в РВСР:
«Я считаю нужным исполнять те приказы, которые считаю правильными».
Присылаемых Троцким на Царицынский фронт военспецов Ворошилов отправлял «отдыхать» на баржу, чтобы не мешали.
1920—1925 годы ещё не были временем полновластия Сталина в РККА, не говоря уже обо всей стране. Поэтому он не мог повлиять на искусственный рост военного авторитета Ворошилова и тем более дать указание, чтобы признать его «первым красным офицером» РСФСР, а потом СССР.
Думается, было просто угодно Провидению, чтобы Покрасс и Френкель совершенно без чьего-либо веления написали песню «Марш красной кавалерии». И пошло гулять по стране «с нами Ворошилов, первый красный офицер».
После «Марша» появились новые песни о Ворошилове:
В 1935 году в СССР было введено высшее воинское звание «Маршал Советского Союза». Его получили Василий Константинович Блюхер, Семён Михайлович Будённый, Климент Ефремович Ворошилов, Александр Ильич Егоров, Михаил Николаевич Тухачевский. Ворошилова среди них сразу выделили, его стали называть «Первый маршал».
В 1930-е годы Сталин уже слыл Хозяином страны, и Ворошилов был под полным его влиянием. Он входил в самое ближайшее окружение вождя, считался его другом.
Теперь, наверное, были основания говорить о том, что авторитет Ворошилова раздувался тоталитарной агитацией.
РОДИНА — ШАХТЁРСКИЙ КРАЙ ЛУГАНЩИНА
Горемычное детство
От порога сторожевой будки до колеи «железки» — саженей десять, не больше.
Будка взгромоздилась на косогоре, внизу проходила Екатерининская железная дорога — участок между станцией Переездная и разъездом Волчеяровка. Неподалёку раскинулись сёла Бахмутского уезда Екатеринославской губернии, ближе всех Верхнее, Боровское, возле них протекала река Северский Донец.
Будка разделялась на две половины. Одна отводилась под всякий инвентарь, считалась технической, другая жилая — с окном, печкой — комнатка три на три метра.
В 1880—1881 годах на железнодорожной ветке Переездная — Волчеяровка путевым обходчиком работал Ефрем Андреевич Ворошилов. 37-летний Ефрем со всей своей семьёй обитал в тесной сторожке: женой Марией двадцати четырёх лет, детьми — сыном Иваном, ему шёл девятый год, и дочерью Катериной семи с половиной лет.
Семья пребывала в крайней бедности, перебивалась с хлеба на воду, едва сводила концы с концами.
3