Внешняя торговля всегда была жизненно необходимой для цивилизованных народов Месопотамии, поскольку основные сырьевые ресурсы приходилось искать за пределами страны. В тех случаях, когда простой захват был невыгоден, мастерские Месопотамии могли предложить для обмена различные качественные изделия[100]. Ни один правитель не мог позволить себе игнорировать такую торговлю; поскольку без металла, камня и дерева он не мог поддерживать существование армии или возводить храмы. Возможно, некоторые из военных кампаний Саргона были задуманы в целях завоевания чужеземных товаров; а захваченные в войнах рабы, вероятно, составляли его челядь и играли важную роль в обслуживании потребностей государства. Кодекс Хаммурапи также свидетельствует о том, что, с одной стороны, царь старался контролировать и облагать налогами купцов своего государства, а с другой — царское законодательство, включившее торговые договора в свои статьи, защищало сообщество торговцев. Таким образом, существование единого закона и царских чиновников, отвечавших за его применение, приносило неоценимую пользу людям, занятие которых требовало, чтобы они бывали во многих географически удаленных местах.
Сохранившиеся памятники позволяют предположить, что профессиональные купцы, занимавшиеся торговлей в больших объемах, встречались относительно редко даже во времена, когда государство предоставляло им больше свободы, чем это делал Хаммурапи[101]. Тем не менее самим характером своей деятельности торговцы, крупные и мелкие, постепенно изменяли прежнюю основу социальной организации общества. Для того чтобы купцы могли торговать в других странах, множество ремесленников должно было производить экспортируемые товары или обрабатывать ввозимое сырье. Более того, внутри самого вавилонского общества торговцы распределяли и перераспределяли местную продукцию. Несомненно, царское правительство и храмы всегда были главными потребителями чужеземных товаров; однако множество частных лиц — землевладельцы, чиновники или воины — также покупали ремесленные изделия, тогда как развитый рынок зерна, рыбы и других пищевых продуктов кормил городское население Древнего Вавилонского государства.
По мере укрепления рыночных отношений формировались новые принципы, регулировавшие общественную и личную жизнь. Помимо уже существовавших землевладельческих групп — будь то храмовые общины или помещичьи хозяйства, — возникает менее однородное и сильно рассредоточенное географически «великое общество», представители которого имели непосредственный доступ к системе царского правосудия и налогообложения, чьи политические взгляды были менее ограниченными чем те, что преобладали во времена, когда все цивилизованное общество состояло из крестьян, зависимых ремесленников и управлявшей землей элиты. Не служба богам, а удовлетворение насущных потребностей людей стало определяющей целью этого зарождавшегося «великого общества», хотя богам, разумеется, отдавалась их традиционная доля. Решения, определявшие взаимоотношения между участниками «великого общества», частично принимались чиновниками, судьями, воинами, а частично — простыми торговцами и ремесленниками. Они могли самостоятельно принимать решения в небольшой, но важной области (например, качество, цена, ассортимент товаров). Без сомнения, все стороны таких общественных отношений обычно действовали просто в соответствии с установившейся традицией; но каждый из участников мог изменить свое поведение в соответствии с собственной выгодой. В этом «великом обществе» относительно многочисленные группы населения, распределенные по всем социальным уровням и способные принимать эффективные решения, получали возможности для неограниченного роста благосостояния и постоянного продвижения по общественной лестнице. Преуспевающие новаторы находили последователей; никакая власть не могла помешать усвоению новых методов, становившихся необходимыми под действием обезличенного рынка, — тем более что сначала движущие пружины рынка были окутаны завесой таинственности[102].
Доля сельского хозяйства в общем объеме производства, конечно, по-прежнему была подавляющей — об этом свидетельствует живучесть старых форм культурного проявления под присмотром организованного жречества, которое охраняло традиционную доктрину и ритуалы с последовательным консерватизмом. Тем не менее расцвет «великого общества» ознаменовал важный этап развития цивилизованной социальной структуры и дал толчок новым важным направлениям культурного развития в Месопотамии. В частности, первые памятники письменной поэзии и высшей математики относятся ко времени, когда в долине Двуречья появляются признаки наступления эпохи «великого общества».
100
В работе: W.F. Leemans, Foreign Trade in the Old-Babylonian Period приведен перечень нескольких видов товаров, включая значительное количество реэкспортируемых изделий, в операциях с которыми вавилонские купцы выступали как простые посредники.
102
Попытка Карла Поланьи определить характер торговых отношений в Древней Месопотамии, если я правильно понимаю его замечание, по сути, не противоречит тому, что излагается в данной работе. Дальняя торговля, осуществлявшаяся на монопольных условиях на основе комиссионных, тем не менее представляет собой форму рыночных отношений: все стороны обмена должны договориться о том, что на что менять, какие бы эквиваленты не были рассчитаны и как бы твердо они не были закреплены традицией или юридическими определениями. «Объективное» изменение цен в зависимости от изменений предложения и спроса не представляется мне необходимой характеристикой рыночных отношений, термин «рынок» в том понимании, в каком он используется здесь, также не предполагает подобных в высшей степени нестабильных отношений. См. Karl Polyani, «Marketless Trading in Hammurabi's Time» in Karl Polyani et alt Trade and Market in the Early Empires* pp. 12-26.