Два имени были у всех на уме и на языке: Муравьев и Катков. В какой мере был знаком умиротворитель Литвы с московским писателем до восстания, я не знаю. Народное бедствие сравняло, сблизило их, а сравнивать этих двух людей было очень трудно. Один являлся во всеоружии власти, имея в руках государственный меч, врученный ему самим монархом с обширными полномочиями. В руках Каткова было одно только перо. Он был частным человеком, почти без всякого официального или служебного положения. Однако, из сближения этих двух полюсов сверкнули молнии, испепелившие крамолу до самого корня! Не буду говорить о тогдашних статьях Каткова, они слишком общеизвестны. Не буду распространяться и о том, с каким жгучим интересом прочитывал я «Московские ведомости». Едва ли ошибусь, если скажу, что с ними народ переживал душою и умом каждый день и час смутного времени. Эти статьи укрепляли, ободряли и вдохновляли самого Муравьева. Говорю не наобум, потому что слышал это от самого Михаила Николаевича.
Когда я был назначен им же военным начальником Виленского уезда, случилось, что Муравьев пригласил меня отобедать запросто. Кроме хозяина и хозяйки за столом сидели две-три личности из приближенных, обедавших тут каждый день. Из гостей собственно был я один и в этом качестве попал на почетное место, по правую руку хозяина. Он был в духе и стал подшучивать надо мною, обращаясь к супруге: «Вот, матушка, смотри, это уездный виленский начальник, то есть наш щит, наша охрана! Поклонись ему пониже и проси покровительства!».
Добрейшая и почтеннейшая Пелагея Васильевна, смеясь, поклонилась в мою сторону, а Муравьев вдруг сделался серьезен, взял меня за наконечник аксельбанта и сказал: «Вот это научило вас писать, как вижу из всех ваших донесений. Не удивляюсь, потому что могу судить по себе. Покойный отец мой учил нас строже, чем нынче учат...1, однако думаю, что вы попривыкли также и читать с разбором... Ведь почитывать любите?..». Я спешил ответить, что со дня назначения военным начальником не имею досуга даже просмотреть газеты. Муравьев рассмеялся: «Ну, об этом не жалейте, ничего не потеряли, напротив!.. Я много читаю, потому что обязан читать139 140, но, не говоря о заграничной чепухе, и у нас мало путного нахожу, кроме, однако же, московских газет, - прибавил он твердо и серьезно, - особенно катковская газета, по-моему, самое отрадное исключение!..».
139
Отец Муравьева - известный основатель училища колонновожатых. Это первый зародыш русского Генерального штаба. Сыновья старика, Николай Ннколаевич (Карский) и Михаил Николаевич (Виленский) служили преподавателями в том же училище.
140
Этого не следует понимать буквально. Ему не было времени читать все газеты, а при нем состоял особый чиновник, читавший самые интересные выдержки из всех газет.