Бен увидел, что она несется на него, будто сто первая воздушно-десантная дивизия, и исчез так же быстро, как и появился. Беверли соскочила вниз, и он неуклюже ее поймал.
– Закрой все, – она тяжело дышала, – ради бога, поторопись, Бен! Они идут сюда!
– Кто?
– Генри и его дружки! Генри рехнулся, у него нож…
Этого Бену хватило. Он отбросил «Джуниор минтс» и комикс. Крякнув, опустил дверцу. Сверху ее покрывали куски дерна. Клей удерживал их на месте. Несколько кусков дерна чуть елозили, но не более того. Беверли поднялась на цыпочки и закрыла окно. Их окутала темнота.
Беверли принялась лихорадочно искать Бена, нашла, в панике крепко прижалась к нему. Через мгновение он тоже обнял ее. Оба стояли на коленях. Внезапно до Беверли дошло, что где-то в темноте продолжает играть транзистор Ричи: Литл Ричард пел «Девочке с этим не сладить».
– Бен… радио… они услышат…
– Господи!..
Он задел ее массивным бедром и чуть не свалил в темноте. Она услышала, как транзисторный приемник упал на землю. «Девочке с этим не сладить, парни стоят и смотрят», – сообщил им Литл Ричард с присущим ему грубоватым энтузиазмом. «Девочке с этим не сладить, – подтвердили подпевающие. – Девочке с этим не сладить!» Бен тоже тяжело дышал. На пару они напоминали два паровых двигателя. Внезапно что-то хрустнуло… и тишина.
– Черт, – вырвалось у Бена. – Я его раздавил. Ричи мне задаст. – Он потянулся к ней в темноте. Она почувствовала, как его рука коснулась одной ее груди и тут же отдернулась, словно обжегшись. Она поискала его, ухватилась за рубашку, потянула к себе.
– Беверли, что…
– Ш-ш-ш…
Он замолк. Они сели рядышком, обнявшись, глядя наверх. Темнота не была кромешной: узкая полоска светилась по одну сторону потайной дверцы, еще три очерчивали окно. Одна из трех – достаточно широкая, чтобы в клубный дом проникал косой луч. Беверли молилась, чтобы Генри с дружками этих щелей не увидели.
Она уже слышала их. Поначалу не могла разобрать слов… потом смогла и крепче прижалась к Бену.
– Если бы она пошла в бамбук, мы бы увидели ее следы. – Голос Виктора.
– Они играют где-то здесь. – Голос Генри звучал напряженно, слова вылетали по одному, словно каждое давалось ему с трудом. – Мне говорил Козявка Талиендо. В тот день, когда нас закидали камнями, они пришли отсюда.
– Да, они играют в войну и все такое, – добавил Рыгало.
Внезапно оглушающие шаги раздались у них над головой: выложенная дерном крыша чуть просела. Земля посыпалась на поднятое лицо Беверли. Один, двое, может, и втроем они стояли на крыше клубного дома. Желудок скрутило. Ей пришлось прикусить губу, чтобы подавить крик. Ладонь Бена легла ей на щеку, прижала ее лицо к его предплечью. Он тоже смотрел вверх, не зная, гадают ли они… или точно знают и разыгрывают их.
– У них есть какое-то место, – продолжил Генри. – Так говорил мне Козявка. Дом на дереве или что-то такое. Они называют его своим клубом.
– Если они хотят клуб, я им накостыляю 129, – бросил Виктор. Рыгало захохотал, как гиена.
Топтание над головой. Крыша чуть зашаталась. Конечно, они не могли этого не заметить. Обычная земля так себя не ведет.
– Пойдем к реке, – решил Генри. – Готов спорить, она там.
– Хорошо, – согласился Виктор.
Шаги, шаги. Они уходили. Выдох облегчения прорвался сквозь стиснутые зубы Беверли… и тут Генри добавил:
– Рыгало, останешься здесь, будешь стеречь тропу.
– Ладно, – ответил Рыгало и заходил взад-вперед, иногда в стороне от крыши, иной раз прямо по ней. Земля продолжала осыпаться. Бен и Беверли тревожно поглядывали друг на друга. Напряженные лица становились все грязнее. Бев вдруг поняла, что в клубном доме теперь пахнет не только дымом… теперь здесь воняло потом и помойкой. «Это от меня», – с отвращением подумала она. Но, несмотря на запах, еще сильнее обняла Бена. Его большое тело вдруг стало таким желанным, таким уютным, и она только радовалась, что обнимать было чего. Перед летними каникулами он, возможно, был трусливым толстяком, но теперь стал другим. Изменился, как и они все. Если бы Рыгало обнаружил, что они здесь, Бен мог сильно его удивить.
– Если они хотят клуб, я им накостыляю, – повторил Рыгало и захихикал. Наверное, точно так же хихикал бы и тролль. – Накостыляю им, если они хотят клуб. Это хорошо. Круто.
Она почувствовала, как торс Бена сотрясается резкими, короткими движениями, словно он малыми порциями втягивает воздух в легкие и точно так же выпускает его. Встревожившись, она подумала, что он заплакал, но присмотрелась к его лицу и поняла, что он пытается сдержать смех. Его глаза, наполнившиеся слезами, встретившиеся с ее, дико вращались. Он отвернулся. В слабом свете, едва проникающем в щели у потайной дверцы и окна, она видела, что лицо Бена побагровело от усилия не засмеяться.
129
На английском фраза звучит: «I club them, if they want a club». Клуб и накостылять передаются одним словом – «club», потому Рыгало и смеется.