Ежеминутно подвозились раненые, найденные по дороге от урочища Ирдык до сада Шеленина (в 3-х верстах от города), в этом месте дунгане нападали на крестьян, бегущих в город. При виде этих искалеченных людей толпа[21] озверела и стала избивать всех мусульман, попадавшихся ей на глаза: всех дунган, сартов и прочих туземцев.
Приводимых ко мне в казармы я отправлял в арестное помещение — единственный способ спасти им жизнь. Но часто по дороге толпа отбивала у солдат и тут же приканчивала. Нередки были случаи, как я узнал впоследствии, что многие арестованные не доводились даже до юрты, где я находился; толпа, преимущественно женщины, набрасывались на них и расправлялись самым жестоким образом. Бороться с этим явлением было немыслимо при той небольшой наличности солдат, которые были в моем распоряжении; принимая еще во внимание, что все эти солдаты — местные жители, некоторые из которых наравне с крестьянами потеряли своих близких или свое имущество благодаря восстанию{6}.
Ежедневно прибывали крестьяне окрестных сел; из их рассказов можно было установить, что киргизы сначала ограничивались тем, что, выгнав жителей, завладели их имуществом и скотом, зажигали их села, но из жителей убивали лишь тех, которые сопротивлялись; впоследствии же стали избивать всех застигнутых врасплох, не исключая и грудных детей, которых разрывали пополам. В особенности зверски расправлялись они с жителями сельскохозяйственной школы; кроме служащих школы, там собрались жители села Высокого; большинство из них было перебито самым, жестоким образом, а часть молодых женщин и девушек уведена в плен.
Конный отряд, сформированный частью из людей конского запаса, нижних чинов комиссии генерала Сусанина и партизанов-дружинников из населения под командой урядника Уральского войска Овчинникова, посланный мною в школы, нашел там лишь убитых и раненых, последних тотчас же привезли в Пржевальск. Крестьяне, застигнутые врасплох этим несчастьем, старались найти виновника всего происшедшего и кончили тем, что обвинили виновным меня, якобы продавшего уезд киргизам за миллион рублей. Все эти нелепые слухи доходили до меня, конечно, стороной, в лицо же никто не решался высказать. Распространению этих слухов способствовал судья Руновский, с которым у меня только-что перед этим вышло недоразумение; он стал говорить вслух, что я и, два генерала (очевидно Нарбут и Корольков) продали уезд киргизам (прилагаю рапорт пристава Котович за № 170 от 20 сентября)[22]. 12 августа завед. Шебалин с моего ведома распорядился вывозить в казармы имущество, брошенное бежавшими дунганами; большая часть вещей была сложена в склад, но часть, за неимением места, была сложена в одну кучу на казарменной площади, и хотя тут же была поставлена стража, но чернь нахально из-под самого носа тащила все что могла. 13-го разнесся слух, что чернь начала грабить дома, оставленные горожанами. Немедленно была направлена помощь, а также ускакали урядник Овчинников и многие из интеллигенции и грабежу был положен быстрый конец. Несмотря на принятые меры, было много случаев мародерства, всех виновников которого установить еще не удалось. Есть основание сильно подозревать студента Милкина, на которого некоторые сарты указывают, как на лицо, вымогавшее у них деньги под угрозой смерти, причем будто бы один сарт, отказавший Милкину в 500 руб., был им убит; об этом производится дознание.
По дошедшим до меня недавно сведениям, — во время выступления 15 августа отряда ротмистра Кравченко из селения Теплоключинекого сарты с их семьями, ехавшие с отрядом из Каркары и оставленные им позади, были все поголовно перебиты крестьянами, находившимися в селении Теплоключинском[23]. Подобный же случай был и при выезде из Тюпа отряда корнета Покровского и урядника Овчинникова. Ротмистр Кравченко доставил в Пржевальск местного купца Султан Мурата по подозрению его в измене, чему поводом послужили его усиленные уверения, что в Пржевальске все спокойно в то время, когда беспорядки уже начались; были лица, видевшие его в городе 10 августа. Посаженный мной в арестный дом, он ночью пытался бежать, причем и был убит.
23
Торговцы-узбеки, ехавшие с Каркаринской ярмарки, были с целью грабежа перебиты русскими торговцами, собравшимися в селе Теплоключинском.