Интересно, что если во время предыдущего похода русы действовали на Каспии только собственными силами, то среди участников экспедиции 945 г. сирийский историк Бар Гебрей упоминает славян (аскалиба), алан и лезгин[36]. В этом состоит коренное различие двух походов. Теперь, надо полагать, существовал союз русов с главным народом Центрального Кавказа- аланами и обитателями южного Дагестана — лезгинами. Во времена Олега аланы, очевидно, зависели от хазар, а лезгины — от арабских наместников Закавказья. Поэтому русы и должны были тогда испрашивать согласия хазарского царя на проход к Каспийскому морю. В 40–е годы X в. ситуация изменилась. Теперь русы воевали в союзе с северокавказскими народами, в дальнейшем этот союз окреп. В Закавказье русские дружины прошли скорее всего через земли алан и Дербент. Хазары же оказались бессильны как‑либо воспрепятствовать им, хотя, видимо, они были настроены к русам недружественно. Именно поэтому в русской политике на Востоке вскоре обострился вопрос о судьбе Хазарского каганата.
Нельзя, однако, забывать и о другом. Если изучать походы русов на Восток независимо от других фактов, может возникнуть неправильное представление о связях Древней Руси с Востоком. Ведь наряду с этими эпизодическими военными столкновениями существовали устойчивые мирные торговые отношения. Значительная часть торговли Восточной Европы шла через Хазарию, реку Атиль. Но уже события похода 909 г. показали, что полагаться на лояльность хазар нельзя, из характера отношений Хазарии с Волжской Булгарией также можно понять, что господство хазар на волжском пути стало для местных народов обузой. Эти далекие восточные походы познакомили русских дружинников с обычаями восточных народов, их религией, прежде всего исламом. Впрочем, с мусульманскими купцами русы встречались и ближе — в Волжской Булгарии, правитель которой в 20–е годы X в. принял ислам.
Между тем в Киеве после гибели Игоря власть перешла в руки его вдовы Ольги, которая проводила политику сближения с Византией. Приняв христианство, Ольга совершила поездку в Константинополь, чего не делал ни один русский князь. Более того, в период ее правления по просьбе византийского правительства в различных районах Средиземноморья на стороне византийцев действовали русские вспомогательные войска[37]. Вряд ли это было необходимо с точки зрения военных интересов самой Киевской Руси, но Ольга, по–видимому, опиралась на ту часть киевской знати, которая приняла христианство или склонялась к этому. В этом отношении она была предшественницей Владимира, хотя, как показывают последующие события, обстановка для объявления христианства государственной религией Руси еще не созрела. Положение вновь изменилось, когда власть перешла к сыну Ольги Святославу. Основным направлением внешней политики Киевской Руси стали Балканы, причем киевский князь сначала выглядел как союзник Византии, а затем как ее противник.
Уделяя главное внимание балканской политике, русский князь не забывал и Восток. Повесть временных лет сообщает, что еще в 964 г. Святослав освободил от уплаты дани хазарам самое восточное славянское племя — вятичей. В следующем году дружины Святослава разгромили хазарские войска и овладели городом Белая Вежа. Затем летопись упоминает о победе над касогами и ясами. Но весьма любопытно, что в 966 г. Святослав ходил на вятичей — теперь уже чтобы принудить их платить дань Киеву[38] (вряд ли в этом могла появиться необходимость, если бы Хазарский каганат прекратил свое существование в результате похода 965 г.). А в 968 г. на Киев напали печенеги, и Ольга с внуками Ярополком, Олегом и Владимиром заперлась в городе, осажденном кочевниками. Святославу пришлось вернуться с Дуная и отгонять печенегов, которых наняли византийцы. После смерти Ольги, судя по летописи, он опять занялся балканскими делами.
Как видим, летопись сообщает интересные факты, но данные ее о восточных делах слишком кратки и требуют дополнения по восточным источникам. Из них самый главный — современное событиям сочинение арабского географа Ибн Хаукаля. В своем географическом труде он, в частности, сообщает, что видел на побережье Каспийского моря беглецов из Хазарии, свидетелей крушения каганата под ударами русских войск. Хотя Ибн Хаукаль сам Восточную Европу не посещал, интерес к ней в его труде очевиден. Тут можно усмотреть не только любознательность ученого, но и осведомленность человека, стремившегося постигнуть исторические обстоятельства, важные для политиков того времени[39].
Ибн Хаукаль приводит в своеобразной редакции известный рассказ о трех "видах" русов, а кроме того, вводит данные, которые могли появиться лишь после падения Хазарского государства. Он, например, несколько раз именует Волгу (Атиль) Русской рекой (нахр ар–Рус)[40]. Немало у него интереснейших сведений и о Северном Кавказе. А под 358 г. х. (т. е. 969 г.) он пишет, что русы "пошли на Хазаран, Самандар и Атиль"[41]. В свое время русский востоковед В. В. Бартольд предположил, что в тот год Ибн Хаукаль был в Джурджане и там узнал о ранее состоявшемся походе русов на хазар[42] . Но исследователь, как кажется, допустил здесь все‑таки неточность. В его время была известна лишь краткая редакция труда Ибн Хаукаля, изданная в прошлом столетии М. Я. де Гуе. Но в конце 30–х годов XX в. И. Х.Крамерс опубликовал труд Ибн Хаукаля по старейшей и более полной рукописи, датированной 1086 г. В ней речь идет именно о походе русов на Хазарию в 358 г. и разрушении ее основных городов, в том числе и столицы — Атиля.
В труде Ибн Хаукаля есть и другие труднокомментируемые места, связанные с этим походом русов. Если сопоставить некоторые известия Повести временных лет и Ибн Хаукаля, то возникает ряд вопросов. Прежде всего, почему русский летописец упомянул о покорении Святославом Белой Вежи, но умолчал о главном городе Хазарии Атиле? Конечно, Саркел (Белая Вежа) имел для Руси важное значение. Но думается, что, если бы Святослав в 965 г. овладел Атилем и Самандаром, летописец хоть как‑то должен был бы это отразить. Есть в летописи и указание на конфликт Святослава с касогами и ясами, но нет ничего о Нижней Волге и Северном Дагестане, где были расположены соответственно Атиль и Самандар. К тому же, по летописи, князю пришлось два раза ходить на вятичей, а затем в 968 г. отгонять от Киева печенегов. Если учесть наставления Константина Багрянородного своему наследнику, то ясно, что печенеги воевали по подстрекательству Византии, заинтересованной в том, чтобы отвлечь Святослава от Балкан. Не были ли с ними в союзе тогда и хазары? Источники об этом прямо ничего не говорят, но вопрос так ставить вполне правомерно. В настоящее время среди историков бытуют две точки зрения. Некоторые, как и В. В. Бартольд, полагают, что в 965 г. Святослав предпринял один поход, когда Хазария и была разгромлена[43]. Другие же считают, что можно говорить о двух походах, причем во втором, упомянутом Ибн Хау–калем, сам князь участия не принимал[44]. Возможно, в 965 г. хазары потерпели столь сильное поражение, что позже для сокрушения основных центров Хазарии понадобилась лишь часть войск Святослава, которыми и командовал какой‑либо из воевод. Решение этого вопроса зависит от трактовки сообщения Ибн Хаукаля. А он пишет, что в 358/968 г. русы напали на Хазарию и разрушили ее города. Ибн Хаукаль — современник события, и не доверять ему нет причин. Но есть вопросы, которые мы пока еще не можем решить окончательно. Например, по его словам, русы разорили и булгар. Но известно, что арабские писатели путали Волжскую Булгарию и Дунайскую Болгарию, и в данном случае, очевидно, речь идет о Болгарии Дунайской, поскольку Святослав воевал на Балканах. В пользу этот говорит и утверждение Ибн Хаукаля о том, что после разгрома Хазарин русы двинулись в Рум (Византию).
41
Там же. С. 15. Самандар (ал–Байда) — старая столица Хазарии, предположительно в районе совр. Махачкалы.
42
Бартольд В. В. Арабские известия о русах // Бартольд В. В. Соч. М., 1963. Т. II. Ч. 1. С. 851-852; см. также: Минорский. История. С. 152.