Итак, по-видимому, есть основания говорить о двух походах на хазарию. Во время первого была разгромлена основная армия хазар и подчинены Руси западные районы каганата. Второй поход привел к уничтожению главных городов восточной части Хазарии, включая Атиль, после чего на месте бывшей хазарской столицы или рядом с ней возник новый город Саксин[45]. Хазарское население еще довольно долго сохранилось в Крыму и, возможно, на северо–востоке Кавказа. Можно полагать, что после первого похода Святослава русские окончательно закрепились на Таманском полуострове, где их опорным пунктом надолго стал город Таматарха-Матрега (русская Тмутаракань). Власть Киева утвердилась и на Дону, где Белая Вежа стала русской крепостью. На самой Волге русские князья однако, не закрепились, и название "Русская река", прилагаемое к Волге арабским авторами, очевидно, отражало лишь наличие русского господства на торговых путях по Волге на Восток.
Гибель Святослава при возвращении его из второго византийского похода в засаде, устроенной у днепровских порогов печенегами по подстрекательству византийцев, вероятно, отразилась на дальнейших отношениях Руси с восточными соседями. Начавшаяся после гибели Святослава борьба в Киеве закончилась, как известно, победой одного из его сыновей Владимира. Это был дальновидный и осторожный политик. Активных действий на Востоке он почти не вел, исключая поход на южных булгар[46], реальность которого, впрочем, вызывает некоторые сомнения. Но политические и торговые связи со странами Востока в долгий период правления этого князя не прекратились. Более того, есть основания полагать, что они приобрели и новый смысл. В начале своего правления Владимир провел ряд мер, направленных на укрепление власти великого князя киевского над прочими славянскими и неславянскими землями. Для нас представляет интерес его первая религиозная реформа. Русь в целом была тогда еще языческой, и восточные славяне чтили великое множество разных божеств, как собственно славянского, так и неславянского происхождения. Владимир сначала склонялся, как и его отец, к язычеству, но в целях укрепления центральной власти попытался упорядочить культ, составив официально признаваемый пантеон. Избранные им божества, очевидно, были наиболее почитаемы у славян прежде всего в области Киева, Чернигова и других южных земель, скажем Перун, чьим именем клялась княжеская дружина. Но в тот же пантеон вошли и божества, заимствованные у иранцев южных степей; очевидно это произошло в период продвижения славян на Восток, когда иранцы сливались с ними.
Среди таких божеств для нас наиболее интересны Семаргл и Хорс. Доказано, что Семаргл — это иранское божество, сказочная птица, известная, например, из "Шахнаме" Фирдоуси как Симург[47]. Несколько сложнее вопрос с Хорсом. Предполагается, что и Хорс и Семаргл заимствованы славянами из скифского языка, а "Хорс" происходит от осетинского хорз, хварз (хороший, добрый). Справедливо мнение, что древнерусское "Хорс" нельзя производить из новоперсидского "Хоршид" (солнце)[48]. Но можно привести и ряд древнеиранских личных имен, связанных с этим словом.
Согласно другому мнению, Хорс — Солнце, и древнерусский бог с этим именем был именно богом Солнца. В пользу такой точки зрения выдвинуто немало аргументов. Дело в том, что в 1–м тысячелетии н. э. и раньше на территории Восточной Европы, в Закавказье и Средней Азии были распространены различные иранские наречия (в том числе скифские и сарматские), которые позднее исчезли, но оставили свой след в лексике разных языков, в исторических памятниках. В некоторых местах древнееврейского оригинала Библии мы находим слово хрс именно в значении "солнце"[49]. Это не еврейское слово, поскольку в древнееврейском языке аналогичное слово означает "глина", "черепок" (в современном произношении — хэрэс). В древнегрузинском языке было слово хварсаки[50] — зной, где первая часть слова явно восходит к иранскому хварс (солнце, огонь). В раннесредневековом Закавказье бытовало имя Хурс[51], скорее всего с тем же значением.
Короче говоря, древнерусский Хорс, заимствованный у иранцев Восточной Европы, по–видимому, все‑таки бог Солнца. Почиталось это божество, очевидно, той частью восточных славян, которая, двигаясь на восток, ассимилировала и часть старого скифо–сарматского населения (скорее всего полянами или северянами). Владимир же, отбирая в свой пантеон наиболее значительных языческих богов, включил туда и Семаргла и Хорса. Эта религиозная реформа Владимира не была долговечна. Вскоре он пришел к выводу, что для укрепления великокняжеской власти необходимо принять монотеистическую религию, освящающую княжеское единодержавие. Таких вероисповеданий в Киеве известно было три: христианство, ислам и иудаизм. Христианство давно проникло на Русь, и даже бабка Владимира была христианкой. Можно не сомневаться, что в Киеве знали и мусульманскую веру, а у хазар часть населения исповедовала иудаизм, и еврейские купцы бывали в странах Восточной Европы.
Для Владимира принятие той или иной веры было прежде всего вопросом политическим. Он, несомненно, выбирал ту религию, которую исповедовали в его время в наиболее могущественном государстве. Выше уже говорилось об "испытании вер" Владимиром. Эта легенда определенно имеет реальную основу, которую можно отделить от вымысла. Если о принятии иудаизма речь серьезно идти едва ли могла, то в отношении ислама так не скажешь. Конечно, Коран запрещает вино (что якобы и послужило причиной отказа Владимира от ислама), но история Востока дает нам слишком много примеров нарушения этой заповеди мусульманскими владыками. Турецкий султан Селим II (1566-1574) питал такое пристрастие к хмельному, что даже у правоверных исламских летописцев заслужил прозвище Мает (пьяница). История религиозной реформы Владимира в общем хорошо известна. Изучены и восточные материалы по данному вопросу[52]. Помимо легенды об "испытании вер" в нашем распоряжении имеются два любопытных, в основных деталях сходных рассказа восточных историков о посольстве Владимира в Хорезм и о якобы имевшем место обращении русов в мусульманство. Один из этих рассказов сохранился у арабского ученого, врача по профессии Шараф аз–Замана Тахира ал–Марвази (XI в.), второй его вариант — у персидского писателя из Индии Мухаммеда Ауфи (XIII в.)[53]. Соответствующие разделы труда Марвази заимствованы им у географов предшествующего времени. Что касается Ауфи, то его рассказ находится в своеобразном сборнике рассказов и анекдотов. Оба автора[54] повествуют о том, что русский князь направил послов к хорезмшаху с целью выяснить преимущества мусульманской веры. Эта вера якобы ему понравилась, и русы приняли ислам. При этом Марвази любопытно объясняет мотивы этого поступка. По его словам, еще в 300/912-13 г. русы стали христианами, после чего их прославленная воинственность исчезла, а ислам они приняли для того, чтобы иметь возможность вести священную войну[55].
Несомненно, эта полулегенда может иметь какую‑то реальную основу. Сопоставив её с летописным рассказом, можно предположить, что Владимир направил послов в Волжскую Булгарию, а из нее они ездили в Хорезм. Хорезм (Хвалиси) был известен и автору Повести временных лет. Владимир вполне мог именно в Хорезме наводить справки об исламе, а заодно выяснять и политическое состояние главных государств мусульманского мира.
47
Тревер К. В. Сэнмурв–Паскудж. Собака–птица. Л., 1937; Фирдоуси. Шахнаме. М., \Ш). Т. 1. С. 140, 141 и др. (на перс. яз.).
48
Абаев В. И. Скифо–европейские изоглоссы на стыке Востока и Запада. М., 1965, с. 115-116. В скифском языке есть слово хвар в значении "солнце", которое В. И. Абаев мешает в своей работе с осетинским словом хор (см.: Основы иранского языкознании. Древнеиранские языки. М., 1979, с. 291).
49
Книга Торы, пророков и писаний. Берлин, 1924. С. 297, 491 (на др. — евр. яз.) (дается написание без гласных, устанавливаемых по так называемому масоретскому произношению).
51
См., например: Каланкатваци М. История. С. 94, 118 (Хурс–Ишхан — князь Гардмана в Кавказской Албании).
52
Розен В. Р. Император Василий Болгаробойца // Зап. Имп. Академии наук. СПб., 1883. Т. 44.
54
Бартольд В. В. Арабские известия о русах. С. 805-809 (текст и перевод рассказа Ауфи: с. 806-807); Марвази. С. 23.