«Если это будет нужно, она подтвердит, что римлянин стоял передо мной на коленях, — подумала Клеопатра. — Как и Арсиноя, она поможет мне при необходимости доказать что-нибудь другое».
— Так что со статуей бога? — Руфус все еще стоял на коленях.
— Она украдена, — продолжала Клеопатра, — но я знаю, где она. Я могу ее найти. Перстень тоже украден, но о нем я ничего не знаю.
— Где находится эта статуя?
— В одном городе-оазисе, восточнее дороги, ведущей из Петры в Дамаск.
Она не была уверена, но ей показалось, что Руфус слегка вздрогнул. Медленно, почти беззвучно он сказал:
— Ты имеешь в виду Ао Хидис?
Женщина положила руки ему на плечи, немного отстранилась и пристально посмотрела ему в глаза. Она была поражена и не старалась скрыть своего удивления.
— Что ты знаешь про Ао Хидис?
Он пожал плечами.
— Там есть князь, который постоянно раздражает Рим. Но скажи, как статуя попала туда?
— Шестьдесят лет назад отец этого князя остановился в одном из дворцов Клеопатры. Он был другом и почитателем Марка Антония[4] и привел с собой несколько мужественных воинов, чтобы сражаться против врагов Марка Антония и Клеопатры. Когда все рухнуло… — Она пожала плечами. Наступила многозначительная пауза.
— Он сгреб все, что смог найти, и забрал с собой в качестве вознаграждения, — закончил за нее Руфус и ухмыльнулся. — Это так похоже на нынешнего князя, что не составляет труда предположить, что и прежний был таков же.
— Перстень находился на руке Клеопатры, когда она ждала укуса змеи. Этот перстень не был драгоценностью империи Птолемеев. Поэтому Август, который был тогда еще Октавианом, не оставил его себе. Он отдал его одному знатному человеку, египтянину.
— Египтянину или македонцу?
— Египтянину. Одному из тех, кто помогал римлянам. А тот человек позже уехал в Аравию и погиб. Что стало с перстнем, никто не знает.
Руфус снова сел на табурет.
— В твоей истории есть неточности. — Он криво усмехнулся.
— Какие?
— Если сведения о месторождениях изумрудов были начертаны при крушении империи, то они не могли до этого быть на перстне и под статуей Анубиса.
Клеопатра улыбнулась.
— Какой ты догадливый, — сказала она и, наклонившись, слегка коснулась щеки Руфуса. — Да будет тебе известно, что это самые богатые месторождения, поэтому их засекретили. Ни один человек из тех, кто там работал, не остался в живых. Чертежи были сделаны задолго до крушения империи. На тот случай, если никто больше не будет знать дороги туда.
Некоторое время Руфус молчал. Наконец он сказал:
— Значит, теперь я со своими людьми должен сопроводить тебя в Иудею, чтобы Пилат смог выслушать твои жалобы, уничтожить заговорщиков и помочь тебе вернуть родовые имения. А по пути туда мы заедем в Ао Хидис, чтобы обследовать там пьедестал статуи Анубиса?
— Да, это было бы очень любезно с твоей стороны.
— А если бы я вдруг решил посетить эти места без тебя и срисовать чертеж на заветном пьедестале?
— Тебе бы это ничего не принесло, Руфус. Чтобы истолковать эти знаки, нужны некоторые знания. Линии обозначают путь к изумрудам от определенного места. Я знаю, где находится это место. Ты его не знаешь и не сможешь найти.
Он удовлетворенно кивнул. Эта информация нисколько не удивила его.
— Так, значит, Палестина и Аравия?
— Да.
— А вознаграждение, о котором ты говорила?
— Золото. Как только я снова верну свои имения. Или кто-нибудь, может быть Понтий Пилат, даст мне взаймы. Изумруды. Как только я получу доступ к месторождениям.
— Химеры, — пробурчал Руфус. — Но возможно, бывают осязаемые химеры.
— Кроме того, это длительное путешествие. — Она выскользнула из кресла и грациозно опустилась на колени перед римлянином. — В долгом путешествии мы могли бы сблизиться. Я думаю, моим служанкам понравятся римские воины, если они молоды и хорошо выглядят. А я… — Она замолчала.
— Ты? — Он рассмеялся. — Аромат, который тебя окутывает, побуждает к поиску источника аромата. Источника всех твоих ароматов. Но Пилат значительный мужчина.
— У него есть супруга-римлянка. Я не была девственницей, когда встретилась с ним, и не собираюсь снова стать ею.
— Тем не менее. — Руфус приложил ладони к ее щекам. Его глаза светились желанием. — Римским офицерам не подобает заниматься браконьерством в заповедниках своих начальников.
— В том-то все и дело.
— В чем?
— В том, кто браконьер, а кто хозяин заповедника. Как на это посмотреть.
Он все еще крепко держал ее лицо обеими руками, потом наклонился и коснулся своими губами ее губ.