— Люди из Сирии уже в пути. — Афер коротко рассказал о передвижениях в пустыне и о сообщениях своих разведчиков. Потом доложил: — Молодой человек, которого мы нашли и продвигаем, стал уже начальником личной охраны Бельхадада и, значит, его заместителем по военным вопросам. Не хватает только двух вещей. Твоей когорты, господин, и имени человека, которого я должен встретить и все ему передать.
Пилат внимательно посмотрел на него и вполголоса спросил:
— И ты считаешь, что все удастся как запланировано? А если столица Бельхадада слишком сильно укреплена?
— Если брать ее штурмом, то все получится. Долговременная осада была бы трудной.
— Почему? Из-за подвоза продовольствия?
Афер наморщил лоб.
— Да, и это, наверное, тоже. Но прежде всего из-за обеспечения водой. В Ао Хидисе есть вода, а за его пределами нет. Бельхадад может выставить десять тысяч бойцов…
— Больше, — сказал Колумелла.
— Как? Откуда ты это знаешь? — Пилат был поражен.
— Если у него десять тысяч воинов, то у них десять тысяч жен. Насколько я знаю арабов, их женщины в случае крайней опасности берутся за оружие. И поверь, они умеют обращаться с оружием так же хорошо, как и мужчины. Добавь сюда еще боеспособных подростков и крепких стариков.
— Значит, двадцать тысяч, а может, и больше?
— Предположительно.
— Это что-нибудь меняет, Афер?
— Если план удастся, то это ничего не меняет. Если он провалится, это тоже ничего не меняет. — Он мрачно улыбнулся и пояснил: — Тогда все мы погибнем. Все участники. А для мертвых не важно, были ли они убиты десятью или двадцатью тысячами врагов.
— Если дойдет до этого, — сказал Колумелла, — лучше проткните себя своими мечами. Говорят, что их женщины получают удовольствие, когда медленно разрезают пленных. Очень медленно.
— Давайте не будем говорить о провале. — Пилат наклонился вперед и потер подбородок. — На окраине империи нельзя допускать провалов. Что касается остального — ты получишь первую когорту, греков. Люди из Самарии нужны мне здесь. Они очень любят евреев, и их лучше принимают в Иерусалиме. И мне спокойнее, когда они рядом. Для выступления первой когорты все подготовлено?
Колумелла закрыл глаза. Монотонным голосом, будто считывая слова с внутренней стороны век, он сказал:
— Как только ты отдашь приказ, люди отправятся в путь. На лошадях. Небольшими группами, чтобы это не бросалось в глаза. Нам известны три или четыре шпиона Бельхадада. Вероятно, их еще больше.
— Скоро их обезвредят.
— Это будет потом, но не сейчас. Мы не хотим, чтобы они что-нибудь заметили. Поэтому воины будут покидать город постепенно. Они соберутся на востоке Десятиградья, северо-восточнее Адраа. Там есть долина с источниками.
— И ее легко запереть, господин. — Афер поднял руку. — Люди из Сирии уже совсем близко.
— Что делает Ирод Антипа? Если он вообще для разнообразия что-нибудь делает? — спросил Пилат.
— Мы пообещали ему, что он получит несколько лакомых кусочков того, что когда-то было южным Десятиградьем, а теперь является северной частью страны набатеев. — Колумелла скорчил гримасу. — В знак благодарности за это он не будет мешать Ники-асу послать туда тысячу воинов. Точнее, взять их с собой. Никиас хочет сам командовать ими. Они позаботятся о том, чтобы Аретас сидел тихо. Иначе набатеи подумают, что они должны помочь Бельхададу.
— Это все, что они должны сделать? — спросил Афер.
— Нет. Они окажут вам поддержку и привезут с собой немного осадных приспособлений. Но есть еще кое-что.
Пилат вздохнул.
— Разве этого мало? Что еще?
— Ты разговаривал с Клавдией?
— Мы ехали вместе. Я не видел ее со вчерашнего утра. А что?
Колумелла криво усмехнулся.
— Я думал, она сама скажет тебе об этом. Поэтому до сих пор молчал.
— О чем, во имя богов Гадеса[27]?
— Вчера прибыла одна женщина с несколькими спутниками. Она говорит, что у нее есть важные новости об Ао Хидисе.
— Может быть, позовем ее на наше совещание? — Пилат ухмыльнулся.
— Это мы сделаем позже. И пригласим Афера. Если, конечно, ты не захочешь поговорить с ней наедине.
Пилат с недоумением посмотрел на советника.
— Почему это вдруг у меня появится желание поговорить с ней наедине? Кто она такая?
— Она представилась мне и твоей супруге как Клеопатра из Александрии.
— А… — Пилат закатил глаза. Потом на его лице появилась сдержанная улыбка, будто он был охвачен приятными воспоминаниями. — Ну и как? — спросил он. — Это действительно она?
27
Гадес (Аид) (