Это письмо впервые в нехристианской литературе представляет нам сведения о социальном лице раннехристианских общин рубежа I–II вв., о некоторых сторонах их общественного уклада и организации, отдельные психологические зарисовки. Представляет значительный интерес свидетельство Плиния о «множестве» людей веяного возраста и звания, подверженных «заразе этого суеверия». Едва ли здесь можно усматривать преувеличение, поскольку письма к Траяну, в отличие от других его писем, носят деловой и практический характер — государственный чиновник Плиний ждет в ответ конкретных директив императора. Примечательно и «лекарство», которым автор рекомендует лечить недуг — реставрация старых «отчих» культов и определенный либерализм по отношению к колеблющимся христианам[97].
Ответ Траяна интересен в первую очередь тем, что свидетельствует об отсутствии еще в это время сколько-нибудь оформившейся государственной политики в отношении христиан. Они вызывают подозрение властей в первую очередь как тайные общества, организации которых запрещены законом. «Ты, — пишет Траян Плинию, — поступил вполне правильно, произведя следствие о тех, кого обвинили перед тобой в принадлежности к христианству. Установить здесь какое-нибудь общее правило определенно невозможно. Выискивать их незачем: если на них поступит донос и они будут изобличены, их следует наказать, но тех, кто отречется, что они христиане, и докажет это на деле, т. е. помолится нашим богам, следует за раскаяние помиловать, хотя бы в прошлом они и вызывали подозрение. Списки, поданные без подписи составителя, — слегка выговаривает своему наместнику император, — не должны приниматься ни в каком деле. Это дурной пример и не соответствует духу нашего времени»[98]. Непоследовательность рекомендаций Траяна отмстил уже раннехристианский апологет Тертуллиан, писавший на рубеже II–III вв., что если император осуждает христиан, то почему не велит их разыскивать, а если не разыскивает, то почему все-таки обвиняет случайно попавшихся.
В перечне нехристианских источников видное место занимает еще один фрагмент. Это известный абзац из сочинения иудейского историка Иосифа Флавия. Интерес к этому писателю определяется тем, что он уроженец тех мест, где по евангельской традиции зародилось христианство. Он и современник этих событий — Иосиф Флавий родился в Иерусалиме в 37 г. н. э. Он хорошо знал религиозную жизнь Иудеи этой эпохи и прошел, как отмечалось выше, трехгодичный искус аскезы (по-видимому, у приверженцев эссенского религиозного движения), «проник в суть» и других сект и, наконец, примкнул к фарисеям. Сообщает ли что-нибудь Иосиф Флавий о христианах?
Помимо упоминавшегося в другой связи отрывка, в котором рассказывается о казни Иоанна Крестителя, оцениваемого в Новом завете как предтеча христианства, у Иосифа Флавия имеется еще два фрагмента. Один из них — рассказ о первосвященнике Иерусалимского храма Анане, который, выбрав удобный момент, «собрал синедрион, представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно как и несколько других лиц, обвинил их в нарушении законов и приговорил к побитию камнями»[99]. Это место несколько раз упоминает в одном из своих сочинений раннехристианский писатель Ориген, указывая, что Иосиф Флавий объяснял разрушение Титом Иерусалима в 70 г. актом божественного возмездия за гибель этого праведника[100]. Каких-либо оснований считать это место интерполяцией не имеется.
97
Мы не останавливаемся здесь на вопросе о подложности письма Плиния— положении, одно время имевшем хождение в нашей литературе (например: