Стиль мышления, по Флеку, одновременно является и условием, и следствием коллективного характера познавательных процессов. «Любая теория познания, не принимающая во внимание этой социальной обусловленности всякого познавательного действия, не более чем тривиальна. В то же время те, кто считает социальную обусловленность malum neccesarium[6] или признаком человеческого несовершенства, который можно преодолеть, не замечают того, что вне социальной обусловленности познание было бы вообще невозможно, а также того, что сам термин «познание» имеет смысл только в связи с каким-либо мыслительным коллективом» (наст, изд., с. 66). Гносеологическая теория, за которую выступает Флек, рассматривает мышление не как процесс, замкнутый рамками индивидуального «Я», а как результат социальной деятельности в той мере, в какой общественный «запас интеллекта» определяет уровень, достижимый индивидом.
Теория познания, опирающаяся на понятие индивидуального гносеологического субъекта, характеристики которого как бы не подвержены влияниям исторического времени и социальной конкретности и сводятся к чувственным способностям и мозговым компьютерным операциям, является, как совершенно справедливо считал Флек, безнадежно устаревшей. Но именно такая теория познания лежит в подоплеке примитивного интернализма, против которого и выступает Флек.
Что же предлагается взамен этих анахронизмов? Прежде всего, традиционное гносеологическое отношение «субъект — объект» заменяется связью «субъект — мыслительный коллектив — объект», в которой главную роль играет второй компонент. Именно мыслительный коллектив детерминирует характер мыследеятельности индивида и вследствие этого определяет также характер познаваемых объектов., Отсюда следует вывод, радикально меняющий курс всего эпистемологического анализа. Теперь он направляется, прежде всего, на характерные особенности «мыслительных коллективов». Эпистемология становится сравнительно-исторической дисциплиной, в которой решающую роль начинают играть социологические и историко-научные составляющие: «по меньшей мере три четверти, если не все содержание науки обусловлено и может быть объяснено через историю мысли, психологию и социологию мышления» (наст, изд., с. 46).
Отсюда исключительный интерес, который проявляет Флек к истории науки. История, полагал он, способна прояснить то, что скрыто от взгляда методолога-нормативиста, верующего в незыблемость научных фактов и логических магистралей, ведущих от них к теориям. Само название книги Флека есть полемика с одной из «догм эмпиризма», по выражению У. Куайна. Факт науки не есть «открываемое», раз и навсегда данное, бесспорное основание научных выводов. На примерах исторического формирования понятия «сифилис» и открытия серологической реакции Вассермана Флек показывает, что так называемые «факты» в науке — не что иное, как мыслительные конструкции, возникающие на основе принятого и усвоенного учеными стиля мышления. Открытие Августом фон Вассерманом и его сотрудниками серодиагностической реакции на сифилис быстро стало общепризнанным фактом науки, хотя исходные теоретические предпосылки его работы были, как выяснилось впоследствии, ложными, а эксперименты — недостоверными. Это произошло не только из-за исключительной практической важности установленной реакции, но, прежде всего, потому, что она соответствовала тому, что «должно было быть», согласно господствовавшему в начале века стилю мышления в бактериологии и иммунологии, в котором важное место занимала диагностическая методология Ж. Борде и О. Жангу, позволявшая использовать явление гемолиза для определения природы инфекции. Став классической, реакция Вассермана положила начало современной серологии как научной дисциплины, а впоследствии обнаруженные недостатки ее теоретического обоснования и практического применения не только не уменьшили ее значения, но, напротив, поставили ее в ряд фундаментальнейших научных достижений, сама проблемность которых оказывалась сильнейшим стимулятором революционных преобразований в науке.