Весьма вероятно, что во всех случаях подобных движений инициаторами их производилась попытка привлечения [180] на свою сторону возможно более широких слоев городского плебса и рабов. Движения эти, таким образом, очень напоминают те, с которыми мы познакомились из истории древнего Карфагена и греческих полисов Сицилии, где инициаторами народных восстаний бывали лица, стремившиеся к тирании, ведшие за собой порабощенные городские и сельские элементы, которым в случае победы, бывала обещана свобода и полноправное гражданство. Некоторые историки рабства и рабских движений вообще не признают историчности упомянутых революционных выступлений начала эпохи республики, в которые вовлечены были и рабы, ввиду того, что описания их содержат позднейшие штрихи, связывающиеся с событиями эпохи Гракхов или даже более позднего времени. Так, Вестерман склонен их отрицать на том основании, что, по его мнению, в V в. до н.э. в Риме было вообще еще слишком мало рабов для того, чтобы можно было ожидать с их стороны восстаний[8]. Мюнцер замечает, что программа Аппия Гердония, историчности которого он впрочем не отвергает, напоминает социальную программу движения Катилины[9]. Нельзя не заметить следов известных искажений древних фактов, привнесенных в эти рассказы позднереспубликанской историографией под влиянием событий эпохи Гракхов или эпохи гражданских войн. Но самые факты, описание которых у Ливия, Дионисия Галикарнасского и других еще более поздних историков страдает подобными неточностями, все же должны быть признаны исторически подлинными, тем более, что они перекликаются иногда с попытками каких–либо законодательных реформ, предпринимавшихся плебейскими трибунами в близкие данным революционным событиям годы (сообщения о коих основаны на другой самостоятельной традиции). Совпадая по времени с сообщениями о выступлениях низших слоев населения, они подтверждают наличие соответствующей политической ситуации. Так, движение 501—498 гг., о котором имеются отрывочные сведения у Дионисия Галикарнасского[10], связывается, с одной стороны, с происками изгнанного Тарквиния, искавшего приспешников в Риме среди плебеев и рабов. С другой, — оно близко по времени к событиям, сопряженным с законом Спурия [181] Кассия о наделении землей беднейших плебеев и латинян, сообщения о чем у Ливия и Дионисия[11] довольно противоречивы и, несомненно, основываются на искаженных реконструкциях позднереспубликанской анналистики, навеянных борьбой римских сословий на аграрной почве. Существенно, однако, что определенные социальные тенденции, действовавшие в самом начале существования республики, реальность которых не приходится отрицать, породили события, получившие соответствующее отражение в указанных сообщениях позднейших историков Рима.
Движение, относимое к 419 г. до н.э.,[12] также совпадает по времени с несколькими плебисцитами касательно земельных наделов, свидетельствующими об определенной напряженности внутриполитической обстановки в Риме в указанные годы.
Аппий Гердоний был, по свидетельству сообщающих о нем авторов, аристократом сабинского происхождения, обладавшим богатством и политическим влиянием в Риме. Дионисий Галикарнасский[13] говорит определенно, что Капитолий был им захвачен с помощью его собственных клиентов и рабов, число которых составляло 4 тыс. человек. Тит Ливии насчитывает всего 2500 человек его активных сторонников, упоминает о рабах без указания их принадлежности и об изгнанниках (exules)[14]. Оба автора подробно характеризуют обстановку, создавшуюся в Риме в результате весьма острых отношений между патрициями и плебсом. Плебейские трибуны выступали против поддержки консулов, стремившихся помешать Гердонию совершить затеянный им политический переворот. Де Санктис[15], основываясь на словах Дионисия о том, что Гердоний хотел, призвать на помощь в случае невозможности осуществить предприятие собственными средствами врагов Рима — сабинян, этруссков и эквов, — полагает, что попытку предпринятого Гердонием государственного переворота следует рассматривать в плане сабинских поползновений к освобождению от римского владычества и занятию руководящего положения в общине. Так или иначе, Гердоний хотел воспользоваться замешательством и слабостью сената [182] для ниспровержения недавно установившегося режима. Нелегко, а в данной связи и нет нужды, выяснять истинные причины затеянного им переворота. Сообщения о его ходе и конце полны романтических подробностей, вплоть до гибели одного из консулов во время борьбы за Капитолий[16]. Подробности эти могут не соответствовать действительности, так же как, вероятно, несколько изменилась и политическая окраска этого движения в римской анналистике под действием позднейших исторических обстоятельств, оказавших влияние на римских историков. Важно установить характер связи этого движения с общественными низами, в частности с рабами. Существенно, что, быть может, не все рабы и клиенты, принявшие участие в движении, действовали, подчиняясь зову своего владыки; некоторые, вероятно (если верить Ливию), явились со стороны и выказывали самостоятельное и по собственному почину выраженное стремление к революционному выступлению.
8
W. L. Westermann. The Slave Systems of Greek and Roman Antiquity. Philadelphia, 1955, стр. 59.
16
Liv., III, 17, 18 (ср. F. Cornelius. Untersuchungen zur früheren römischen Geschichte. München, 1940, стр. 123).