— Сейчас нет времени. Потом распакую, перед ужином. Лавди была вне себя от досады и разочарования.
— Но я тоже хочу посмотреть!..
— Мы откроем посылку вместе. Обещаю, я не стану ничего делать без тебя. Переоденемся к ужину поскорее, и у нас останется масса времени. Тут долго придется повозиться, чтобы снять все эти обертки и упаковки. Так что давай подождем. И полдня можно будет предвкушать что-то приятное.
—Ну, ладно, будь по-твоему, — очень неохотно согласилась
Лавди на ее уговоры. — Одного понять не могу — откуда у тебя столько терпения?
— Просто я хочу растянуть удовольствие.
—У тебя есть фотография твоего отца? — Лавди бросила взгляд на ее комод, который ничем не отличался от остальных пяти.
— Есть, но снимок не очень удачный. — Джудит взяла с комода карточку и протянула ее Лавди.
— Это он, в шортах? Очень приятный на внешность. А это твоя мама? Да, ну, разумеется, это она. Я узнала ее. А почему здесь нет Джесс?
— Ее тогда еще не было на свете. Ей всего четыре года. Папа еще никогда ее не видел.
— Никогда не видел ее?! Ушам своим не верю. Что же он скажет, когда наконец увидится с ней? Она же подумает, что он какой-то чужой человек, в крайнем случае — дядя, или там… еще кто-нибудь, но никак не отец. Хочешь посмотреть мои фотографии?
— Да, очень. Если ты не возражаешь.
Они встали с кровати и перешли в другой конец комнаты, где спала Лавди. Благодаря соседству с большими окнами здесь было гораздо уютнее и светлее. Школьные правила разрешали иметь только две фотокарточки, но у Лавди их было штук шесть.
— Это мама в белом песце, здесь она такая красивая. А это папчик… ну, разве он не чудо? В тот день он охотился на фазанов, поэтому с ружьем. А с ним — Тигр, это его пес, породы Лабрадор. А здесь — моя сестра Афина и мой брат Эдвард. А вот и Пеко Пекинесский, его ты видела в магазине.
Джудит рассматривала фотографии в безмолвном восхищении: вся эта семья, состоящая из таких красивых, элегантных, блистательных людей, словно сошедших с глянцевых страниц какого-нибудь дорогого светского журнала, безвозвратно покорила ее сердце.
— Сколько лет твоей сестре?
— Восемнадцать. В прошлом году был ее первый лондонский светский сезон, а потом она отправилась в Швейцарию изучать французский. Она и сейчас еще там.
Она хочет стать учительницей французского или что-нибудь в этом роде?
— Ты с ума сошла! Да она за всю свою жизнь палец о палец не ударила.
— Чем же она будет заниматься, когда вернется из Швейцарии?
— Просто жить в Лондоне. У мамы есть домик на Кэдоган-Мьюз. У Афины целая толпа поклонников, ее постоянно приглашают на уик-энды и все такое.
Неплохо, наверно, вести такой образ жизни.
— Она похожа на кинозвезду, — мечтательно, с легкой завистью проговорила Джудит.
— Да, есть немного.
— А твой брат?
— Эдвард? Ему шестнадцать. Он учится в Харроу[22].
— Моему двоюродному брату тоже шестнадцать. Он учится в Дартмуте. Его зовут Нед. Твоя мама… — Джудит запнулась, — по ней никак не скажешь, что у нее почти взрослые дети.
— Все так говорят. Мне уже надоело это выслушивать. — Лавди положила обратно последний снимок и плюхнулась на свою застеленную белым покрывалом кровать. — Тебе нравится здесь? — вдруг спросила она.
— Где? В школе, ты хочешь сказать?.. В общем, да.
— Ты хотела здесь учиться?
— Не очень-то. Но у меня не было выбора. Я должна была поступить в пансион.
— Из-за того, что твоя мама уезжала? Джудит кивнула.
— А я хотела пойти именно сюда, — призналась Лавди. — Потому что эта школа рядом с домом. В сентябре меня отправили в одно ужасное заведение в Хэмпшире, и я так тосковала по дому, что плакала недели напролет, а потом взяла и убежала.
Хотя Джудит и знала эту историю от продавщицы из «Медуэйз», она снова пришла в восхищение.
— Как ты только могла решиться на такое, ты такая смелая!
— Никакая я не смелая. Просто я поняла, что больше не могу оставаться в том гадком месте ни минуты. Я должна была вернуться домой. Сбежать — это только кажется трудно, а на самом деле очень даже легко. Я просто доехала на автобусе до вокзала в Винчестере, а потом села на поезд.
—Тебе нужно было делать пересадки?
—Да, два раза, но я просто спрашивала у людей. А когда вышла в Пензансе, позвонила маме из телефона-автомата, чтобы она приехала и забрала меня. Когда мы вернулись домой, я сказала ей, чтобы она никогда-никогда не отправляла меня так далеко от дома, и она пообещала, что больше не будет. Вот я и поступила в «Святую Урсулу», и когда мисс Катто узнала о моем побеге, то предложила маме забирать меня на выходные домой: она не хотела, чтобы такое повторилось у нее в школе.