Пропала было Мораг — убежала охотиться в вересковые пустоши, — а когда вернулась, то у нее в густой шерсти обнаружили четырнадцать намертво присосавшихся к коже клещей, которых необходимо было удалить. Отвратительную и болезненную операцию взяла на себя Джудит — Бидди была для этого слишком брезглива; к тому же, Джудит однажды видела, как полковник Кэри-Льюис проделывал то же самое над Тигром. Избавив собаку от паразитов, нужно было загнать ее в ванну и обработать дезинфицирующим средством; эта процедура внушала бедняге Мораг такой ужас и отвращение, что под конец не только она, но и Бидди с Джудит были с головы до ног мокрыми.
В Австрии, в Оберзальцберге, герр Гитлер в торжественной речи перед своими генералами заявил, что уничтожение Польши — дело ближайших дней.
Бидди отбыла в гости к кому-то из своих великосветских приятелей — ее пригласили на партию в бридж; ей выпали хорошие карты, и, выиграв пять фунтов и шесть пенсов, она вернулась к ужину в жизнерадостном расположении духа.
Мир облетела зловещая новость: немцы и русские заключили пакт о ненападении. Теперь ничто, казалось, не в состоянии предотвратить войну.
Бидди и Джудит, вместе с супругами Дэгг и Лэпфорд и множеством прочих местных, явились в актовый зал школы и получили противогазы. Их несли домой с таким ужасом и осторожностью, словно это были бомбы, готовые вот-вот разорваться, и сложили под стол в холле, всей душой молясь, чтобы ими никогда не пришлось воспользоваться.
Как-то раз теплым, влажным вечером Билл Дэгг, явившийся поработать пару часов в саду, подошел к Бидди, когда она рвала на огороде салат для ужина. Опершись на лопату, он завел разговор о том, что ближнюю четвертину бывшего выгула для пони следует вскопать, удобрить навозом и засадить картошкой. Бидди отвечала, что на подготовку участка уйдет не один день работы, картошку она не очень любит и лучше, на ее вкус, оставить на выгуле зеленую травку; но Билл был решительно настроен на то, чтобы добиться своего. В конце концов, толковал он, сняв шапку и почесывая лысину, ежели не выйдет приструнить этого Гитлера, вся Англия будет голодать. Жалко хорошей землицы — лежит без пользы, — когда можно пустить ее в дело. А будет картошка, так и голодать не придется… Тут Бидди, до смерти замученная мошкарой, махнула на все рукой и дала согласие, и Билл, торжествуя, пошел искать моток веревки, чтобы отметить границы нового картофельного поля.
Джудит наконец завершила титанический труд по изготовлению штор. Последняя пара предназначалась для комнаты Неда, и Джудит направилась туда, чтобы их повесить. Это было самое маленькое помещение в доме; Нед спал на лежаке, устроенном под комодом красного дерева. На окнах висели темно-синие полотняные занавески, на белых стенах — групповые фотографии разных лет, начиная с учебы в приготовительной школе и кончая Дартмутским военно-морским колледжем, а также большое цветное изображение пышнотелой полуобнаженной девушки. В комнате имелся лишь письменный стол с настольной лампой да стул, Для другой мебели просто не было места. Чтобы приладить крючки к оконной раме, Джудит пришлось подвинуть стул и встать на него. Водрузив черные шторы на место, она повернулась, чтобы спуститься на пол, и взгляд ее неожиданно упал на старого плюшевого мишку, изъеденного молью и почтя полностью облысевшего, что сидел на постели дзоюродного брата. Ужасно трогательным было это соседство детской игрушки с пышногрудой блондинкой на плакате. Джудит задумалась о Неде; настоящим облегчением было занять мысли кем-то, кроме Эдварда. Вспомнились проведенные вместе приятные часы, и Джудит загорелась надеждой, что скоро они с Недом увидятся снова; в конце концов, он заменил ей родного брата.
— Джудит! — позвала ее снизу Бидди.
— Я здесь!
— Ты не видела мои секатор?
— Нет, но сейчас спущусь и поищу.
Она слезла со стула, придвинула его обратно к столу и вышла из комнаты Неда, закрыв за собой дверь.
Наступила суббота, 26 августа. Боб Сомервиль вернулся из Девонпорта, поспел домой как раз к полудню. Бидди, заслышав гудение его автомобиля, взбирающегося в гору к Аппер-Бикли, бросила свое дело (она чистила цветную капусту — миссис Лэпфорд по субботам и воскресеньям не приходила) и вышла через переднюю дверь из дому в тот самый момент, когда муж, усталый, какой-то помятый с виду, выбрался из машины. Он был в форме; фуражка с золотыми дубовыми листочками низко надвинута на лоб, старый френч уже слегка обвис на его дородной, коренастой фигуре, четыре золотые нашивки на пурпуре офицера инженерных частей истерлись и потускнели. Он поднял с переднего сиденья обшарпанный чемодан и портфель, подошел к жене и поцеловал ее.
— Я боялась, что ты не сумеешь вырваться.
— Однако я здесь.
— Все так ужасно. Я думала, у вас там, наверно, переполох.
— Так оно и есть. Паника не утихает ни на минуту. Но я хотел увидеть вас обеих.
Она подхватила его под руку, и они вместе вошли в дом. У лестницы она спросила:
— Хочешь выпить? Он покачал головой:
— Попозже, Бидди. Сначала поднимусь наверх, стащу с себя все и злезу в уютную домашнюю одежду. Тогда, может, снова стану самим собой. М-м, какой запах! Что на обед?
— Ирландское рагу.
— Объеденье!
С маскировочными шторами было покончено, швейную машинку убрали, и столовая опять оказалась в их распоряжении, после того как целую неделю приходилось есть на кухне. Джудит накрыла на стол, а когда спустился Боб в старых вельветовых штанах и полинялой чистой рубашке, вышла с ним поздороваться, и дядя чуть не раздавил ее в своих нежных медвежьих объятиях. Бидди сняла кухонный передник, и все они вышли в палисадник, чтобы выпить, сидя на солнышке. Боб взял себе пиво, Джудит — сидр, а Бидда — джин с тоником. Бобу рассказали о Билле Дэгге с его картошкой и о клещах у Мораг (о противогазах и о русско-германском договоре промолчали). Гладя Мораг по голове, Боб втолковывал собаке, что она — безмозглая пакостница и неряха, а она, усевшись рядом с ним, улыбалась.
Он откинулся на спинку кресла и повернул лицо к солнцу. С пчелиным жужжаньем в небе медленно проплыл самолет. Боб сказал:
— Надеюсь, эти выходные у нас свободны от гостей и приглашений.
— Я пригласила кое-кого сегодня вечером, выпить по стаканчику, — сообщила ему Бидди. — Всего лишь старые друзья. А больше ничего такого.
— И кто?
— Баркинги и Торнтоны. Ничего особо официального. — Она помедлила в нерешительности. — Но если хочешь, я все отменю. Они поймут. Просто я подумала, что всем нам не помешает немножко встряхнуться.
— Нет, не надо ничего отменять. Я буду рад с ними увидеться. — Самолет исчез вдали, растворившись в пушистом облаке. — Это все?
— Все.
— Когда они приедут?
— В половине седьмого.
Он задумался и после минутного молчания предложил:
— А почему бы нам не пригласить мисс Лэнг?
Джудит наморщила лоб. По предыдущим визитам ей были знакомы Баркинги с Торнтонами. Чета Баркингов, отставной военный моряк с супругой, приобрела небольшой дом в Ньютон-Феррарз с выходом к воде, с собственным слипом[2] для их парусной шлюпки. В случае начала военных действий Джеймс Баркинг будет призван на действительную службу. Бидди знала это, что и послужило одной из причин для того, чтобы их пригласить. Торнтоны, Роберт и Эмили, жили в Эксетере. Он был адвокатом, а кроме того — капитаном батальона Девонширского полка территориальной армии. Эмили Торнтон была приятельница Бидди по бриджу и теннису. А вот мисс Лэнг…
— Кто такая мисс Лэнг? — спросила она.
Бидди растолковала:
— Почтенная старая дева, в прошлом состояла на государственной службе, теперь на пенсии. У нее каменный домик на окраине города с желтой передней дверью, выходящей прямо на тротуар, и восхитительным садом позади. Боб в нее влюблен.
— Я в нее не влюблен, — спокойно возразил Боб. — Просто нахожу ее необыкновенно умным и интересным человеком,
— Сколько ей лет? — поинтересовалась Джудит. Бидди пожала плечами.
— Думаю, лет шестьдесят пять. Но она очень стройная, подтянутая и бодрая. Мы познакомились с ней на званом обеде у Моррисонов три месяца тому назад. — Она на минуту умолкла, задумавшись о мисс Лэнг, потом сказала: — Ты совершенно прав, Боб, надо пригласить ее. Я ей позвоню. Как ты думаешь, это не будет невежливо — приглашать ее в последний момент?..