— Тегге et cie!* [1] — проревела фигура, выхватывая меч размером с небольшую балку, и поскакала в бой на десятифутовом коне.
— Брат Чайлд, — вздохнул Род, — чертовски силен проецировать!
— Безусловно силен, — согласился Векс. — Ты действительно считаешь, что он об этом не знает?
— Вполне, — кивнул Род. — Неужели ты и в самом деле думаешь, что аббат выпустил бы его в мир, если бы знал, чем является брат Чайлд? — Он повернул голову Векса прочь от битвы. — Хватит с нас этого балагана. Он займет зверолюдей — и всякий, кто будет меня высматривать, увидит меня.
— Такой, как Йорик? — пробормотал Векс.
— Или Орел. Или наши же солдаты, если разобраться — «мое» присутствие там бесспорно прибавит ни смелости — особенно, когда у меня такой вид! — Он в некотором роде надеялся, что Гвен не доведется посмотреть на его доппельгангера вблизи; а то чего доброго навсегда перестанет удовлетворяться действительностью. — Теперь мы можем приступить к настоящей работе этой ночи... и к тому же будем совершенно неожиданными. К фасу утеса, Векс!
Робот-конь потрусил при свете звезд, зондируя кусты инфракрасным зрением.
— Неужели это действительно необходимо, Род? У Йорика наверняка адекватные силы.
— Может быть, — отозвался с жесткой улыбкой Род. — Но я хотел бы оказать ему небольшую поддержку, просто на всякий случай.
— Ты по-настоящему не доверяешь ему, не так ли
Род пожал плечами.
— Да. Как можно доверять тому, кто всегда так бодр и весел?
На берегу брат Чайлд вскричал:
— Почему ты умолк? Скажи мне!
Но пораженный Пак уставился во все глаза на мчавшегося галопом в сечу гигантского блистающего Рода Гэллоугласа.
— Верховный Чародей! — трещал брат Чайлд. — Верховный Чародей! Скажи мне, что он делает?
— Да он... он действует отлично, — запинаясь ответил Пак. — В самом деле преотлично.
— Значит, он ведет солдат к победе?
— Да... ну-ка, погодите! — нахмурился Пак. — Солдаты начинают двигаться медленнее!
— Дурной Глаз! — простонал брат Чайлд. — И та жестокая сила, что подкрепляет его!
Так оно, похоже, и было. Солдаты практически остановились. Зверолюди на миг недоверчиво уставились на них, а затем закричали (больше от облегчения, чем от жажды крови) и принялись рубить.
В каюте ведьм молодежь скривилась от боли, сгорбившись под напряжением, когда огромная черная амеба попыталась окутать собой их разум,
Род с Вексом поднялись галопом по ступеням скальных карнизов, ведших к Высокой Пещере, и обнаружили там поджидавшего Брома.
Род натянул поводья и, нахмурясь, поднял взгляд на карлика, стоявшего на скальном выступе чуть выше головы Рода.
— Не ожидал найти здесь тебя, Бром. Хотя и рад этому.
— Должен же кто-то позаботиться, чтобы ты в горячке этого часа не свалял дурака в управлении государством, — проворчал карлик. — Мне не понять, почему ты не положишься на самих союзников-зверолюдей; по если ты должен сражаться вместе с ними против Коболда и, возможно, против них, когда будет разбит Коболд, то я буду сражаться рядом с тобой.
— Я благодарен, — нахмурился Род. — Но что это за разговоры о разгроме Коболда? Он же всего лишь деревянный идол, не так ли?
— И я так думал, пока не явился сюда, — проворчал Бром. — Но в этом склоне таится громадная и жестокая магия — магия смертная. Мугорк слишком слабый человек для глубин такой злой магии, или же я крайне ошибся в нем. Я ощущаю это глубоко внутри, и...
Впереди них в пещере раздался крик, а затем лязг стали и хаотические завывания.
— Началось, — оборвал Брома Род. — Поехали.
Векс рванул галопом, тогда как Бром взвился в воздух и приземлился на крупе коня. Род выхватил меч.
Они въехали в огромную пещеру более ста футов глубиной и, наверно, семидесяти в ширину, обложенную сверкающим известняком, с колоннами из соединившихся сталактитов и сталагмитов и заполненную тусклым сверхъестественным светом.
На полу лежало трое неандертальцев с хлещущей из горла кровью.
По всей пещере боролись сцепившиеся пары неандертальцев.
Но ничего этого Род не увидел. Его взгляд, так же как и взгляд Брома, устремился к помосту в противоположном конце пещеры.
Там, на своего рода каменном троне, сидело громадноголовое, толстобрюхое существо с обезьяньей мордой, впалым лбом и выпуклым черепом. Конечности его ссохлись, живот вспучился, словно от голода. Оно было безволосым и нагим за исключением каймы волосков вдоль нижней челюсти. Глаза его горели ярким лихорадочным маниакальным огнем, а изо рта текла слюна.
От его лысой макушки тянулись два тонких кабеля к черному ящику на полу рядом с ним.
Слюна капала из лишенного подбородка рта на редкую бороду.
Позади него возвышались три металлических пульта с клавишами и рубильниками, вспышками разноцветных лампочек и черным зияющим дверным проемом.
У ног его напрягались, сцепившись в бою, Йорик и невысокий тощий неандерталец.
Взгляд идола метнулся в глаза Рода, и в его мозг вонзились сосульки. Взгляд чудовищного создания переметнулся на Брома, а затем обратно на Рода. Бром задвигался медленно, словно заржавевшая машина, и взгляд Коболда снова переметнулся на него. Бром снова двинулся, еще медленнее.
Челюсти Коболда сжались, между глаз появилась морщина.
Бром застыл.
В каюте ведьм воздух, казалось, сгустился рядом с Агатой, подобно жаркому мареву, которое начало светиться.
Одна молодая ведьма обмякла и упала без сознания на пол. За ней последовал в отключку четырнадцатилетний чародей, потом пятнадцатилетний. Спустя несколько мгновений к ним присоединилась семнадцатилетняя ведьма, а потом юный чародей лет двадцати с небольшим.
Один за другим юные пси падали без сознания.
Агата и Гвен схватили руки друг друга, склонив головы, напрягши до окоченения все мускулы тела, сжав руки так плотно, что побелели костяшки пальцев.
Затем Гвен начала покачиваться, сперва лишь на сантиметр-другой, затем все больше и больше, пока внезапно все ее тело не обмякло и она не упала.
Агата выронила руки Гвен, стиснула кулаки, чело ее сжалось в гранитную маску, а из уголка рта потекла струйка крови.
Жаркое марево над ней посветлело из красного в желтое. Потом желтизна стала делаться все светлее и светлее.
Каюту сотряс порыв глухо бухнувшего воздуха, и перед Агатой предстал стоящий на коленях Гален. Он стиснул ее кулаки, и плечи его приподнялись, сопротивляясь какой-то огромной, невидимой тяжести. Он опустил голову, плотно закрыв глаза, все его лицо скривилось от страшной боли.
Солдаты на берегу снова задвигались, сперва медленно, затем все быстрей и быстрей, уворачиваясь от ударов секир и отвечая выпадами алебард.
Зверолюди в страхе завыли, но продолжали сражаться.
А в Высокой Пещере царило безмолвие, словно в каком-то фантастическом Зале Ужасов музея восковых фигур. Иной раз раздавался стон или кряканье, вырывавшиеся у сошедшихся в рукопашном бою неандертальцев, силящихся одолеть друг друга.
Род и Бром стояли, застыв под наведенными на них сверкающими, злобными глазами Коболда, державшего свою застывшую добычу в состоянии живых трупов.
В глазах Рода светилась мука. Со лба у него покатилась капля пота.
Безмолвие распростерлось в мерцающем, призрачном сверхъестественном свете.
На берегу солдаты снова постепенно притормозили до стасиса, мускулы их сковало камнем.
Неандертальцы заревели и замахали секирами, словно косами, кося грамарийские ряды с победной песней.
В каюте Гален низко нагнулся, сопротивляясь черной тяжести, сжимавшей, стискивавшей его мозг. Другая душа все еще находилась с ним, доблестно сражаясь, противясь вместе с ним темной туче.
А в Высокой Пещере царило безмолвие.
Воздух разорвал радостный смех, и на плечах Рода появился вертящийся ребенок, оседлавший ему шею, вцепившийся ручонками в волосы и барабанящий пяточками по ключицам:
— Лосадка! Но! Но, посла!
Взгляд Коболда сфокусировался на мальчике.
Пораженный Магнус поднял голову и на миг уставился на создание, а затем метнул взгляд на застывшего отца. В выражении лица мальчика начал проступать ужас; но еще быстрее лицо его потемнело от жаркого возмущенного гнева. Он сжал отцовские виски и прожег чудовище ответным взглядом.