— Извольте, штабс-ротмистр Георгий Починков.
— Уведите его, пусть пока у нас посидит, а там посмотрим!
— Руки давайте сюда, ваше благородие!
Надев на штабс-ротмистра Починкова наручники, его вывели из флигеля.
— Что скажете об этой иконе, Федор Макарович? — обратился мужчина в костюме к человеку, сидевшему за столом.
— Скажу, что это очень дорогая икона. Бриллиантами покрыта вся риза. Стоит очень больших денег. Только на Чудотворных иконах так украшают ризу и оклад.
— Все так… Соглашусь с вами. В семинарии я проучился целых два года и кое-чему научился… Как видите, священником стать не получилось, но вот в иконах я немного разбираюсь. В это трудно поверить, но, на мой взгляд, это «Явленная Чудотворная Казанская икона Божьей Матери».
— Павел Глебович, шутить изволите?.. — посмотрел с удивлением на мужчину в костюме собеседник. — Неужели вы полагаете, что это именно та икона, что пропала из Богородицкого монастыря в Казани в 1904 году?
— Хотел бы сказать «да», но такой уверенности у меня нет, — продолжал он рассматривать икону.
— Где, в таком случае, она была все это время?
— Не могу знать, но обычную икону столь богато не украшают.
— Мы должны передать ее в оценочно-антикварную комиссию. А уж Ферсман[29] со своими людьми решат, что делать с ней далее: передать в Гохран или отложить для продажи за границей.
— По декрету нам остается пять процентов реквизированного, — слегка поморщившись, произнес Павел Глебович. — Но даже этой суммы будет вполне достаточно, чтобы пережить нынешнее время. Я тут как-то прошелся по рынку, так царский генерал продавал бриллианты с рубинами. Я у него спрашиваю: откуда драгоценные камни берете? И знаете, что он мне ответил?
— Даже не догадываюсь.
— Говорит, что из орденов вытащил. Спрашиваю у него, и не жалко вам свои ордена уродовать? Все-таки не просто так вам их давали, а за верную службу, пусть даже хоть и царскую. А он мне отвечает, что ему деваться некуда: принадлежит к четвертой группе населения. Его карточки сейчас не отоваривают, а отоваривают только у первой и второй — у рабочих тяжелого труда и у рабочих других профессий. Эти камушки помогают выживать ему и его семье. А еще сказал, что оправа у орденов золотая, скоро очередь дойдет и до них.
— Нам, Павел Глебович, такая судьба не грозит. Царские ордена мы не получали.
— Сделаем так… У меня есть знакомые, которые с удовольствием купят эту икону, причем, за большие деньги. И пять процентов, которые нам обещают, это будут сущие пустяки по сравнению с тем, что мы получим от продажи. Деньги поделим поровну. И об этой иконе никто никогда не услышит.
— А как же этот арестованный, он же не будет молчать. Икона дорогая, усыпана бриллиантами.
— Завтра он будет расстрелян как английский шпион. Лишние свидетели нам ни к чему. — Уложив икону в сумку, Павел Глебович добавил: — Квартиру держать под присмотром. Уверен, что этот английский шпион не последний, кто в нее заглянул.
— Вы возьмете автомобиль?
— Не нужно, доберусь на экипаже, тут недалеко, — отмахнулся Павел Глебович и вышел из гостиной.
Подъехав на экипаже к «Дому Фаберже», Павел Глебович взял сумку с иконой и зашагал к парадному входу, отделанному в стиле модерн с использованием мотивов средневековой архитектуры. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, — в здание вложены огромные деньги. Каждый входящий клиент должен был уверовать в то, что он попадает в настоящую сказку. И сказка начиналась уже с фасада, украшенного красивыми колоннами, между которыми размещались широкие витринные окна, составляющие первый этаж. Именно здесь еще совсем недавно шла основная торговля; на остальных этажах располагались отдельные кабинеты, в которых заключались контракты, а также приватные комнаты, где заказчик мог сохранить инкогнито.
Сейчас здание пустовало, в широких коридорах, выглядящих уныло, проживало только эхо. А ведь в недалеком прошлом «Дом Фаберже» был едва ли не самым оживленным местом в городе.
Павел Глебович кивнул дворнику, почтительно вышедшего ему навстречу, и, потянув на себя медную ручку, вошел внутрь здания. Пройдя под подковообразной аркой, он ступил на парадно оформленную лестницу. Внутри здание оставалось по-прежнему живописным, вот только исчезли длинные ковровые дорожки, тянувшиеся от самой двери по итальянским белоснежным мраморным ступеням до второго этажа, прямиком под высокие колонны, что подпирали балконы просторного холла. Витражи, прежде украшавшие внутреннее убранство помещений, во многих местах потрескались, а на первом этаже и вовсе были разбиты. Теперь вместо них было вставлено обыкновенное стекло.
29
Александр Евгеньевич Ферсман (27 октября [8 ноября] 1883, Санкт-Петербург — 20 мая 1945, Сочи) — российский и советский минералог, кристаллограф, геохимик, профессор, академик РАН (1919) и вице-президент АН СССР (1926–1929). Редактор журнала «Природа» с момента его основания (1912). Лауреат Премии им. В. И. Ленина за научные работы (1929), Сталинской премии I степени (1942).