— Знаю, — кивнула Таппенс. — Они всегда расстраиваются от переездов. Впрочем, им и без того давно не занимались.
— Чувствуется, — сказал молодой человек.
Он взял несколько тройных аккордов — два веселых, мажорных, и два печальных, ля минор.
— Прекрасный инструмент, мэм.
— Конечно, — не без гордости подтвердила Таппенс. — Как-никак «Эрард»![52]
— Сейчас такой уже не достать.
— Он много чего повидал, — с нежностью казала Таппенс. — Как-то даже попал под бомбежку в Лондоне. Бомба упала прямо на наш двор. К счастью, нас тогда не было, да я дом пострадал не сильно.
— Настоящая вещь. Одно удовольствие с ним работать.
Приятная беседа текла дальше. Молодой человек сыграл начало прелюдии Шопена, потом исполнил вариацию на тему «Голубого Дуная»[53] и, наконец, объявил, что рояль настроен.
— Но лучше за ним приглядывать, — напоследок заметил он. — Если не возражаете, я загляну через денек-другой. Бывает, знаете, инструменты — как бы это сказать — немного сдают после того, как их настроишь.
Распознав друг в друге родственные души, они немного поговорили о музыке вообще и о фортепианных произведениях в частности.
— Много еще работы осталось? — настройщик окинул взглядом гостиную.
— Порядком. Он ведь, знаете, некоторое время пустовал.
— Да и владельцев сколько сменил!
— У него целая история, — сказала Таппенс. — Столько людей и столько разных событий…
— Вы, верно, о той истории, которая приключилась здесь в войну — не помню уж в какую?
— Да, какая-то военная история, — согласилась Таппенс.
— Возможно. Разные ходили слухи. Сам-то я, конечно, ничего не знаю.
— Еще бы! — улыбнулась Таппенс. — Вас тогда, верно, и на свете еще не было.
Когда настройщик ушел, она села за рояль.
— Сыграю-ка я «Дождь на крыше», — решила она, вспомнив прелюдию Шопена, которую играл настройщик. Взяв пару аккордов, она заиграла аккомпанемент, тихонько мурлыча себе под нос слова:
Она остановилась.
— Кажется, я начала не в той тональности. Но зато рояль теперь в полном порядке. Можно будет на нем играть. — «Куда ты ушел, мой верный дружок», — пропела она и снова остановилась. — Верный дружок… Верный дружок? Это, определенно, знак. Ну что ж, тогда по коням!
Надев туфли на толстой подошве и пуловер, она вышла в сад. Верного Дружка убрали, но теперь уже не в Кей-кей, а в старую пустую конюшню. Таппенс выволокла его, подтащила к краю поросшей травой откоса, обмахнула тряпкой густую паутину, села в повозку и, как следует оттолкнувшись, поставила ноги на оставшиеся от педалей оси.
— Ну, Дружок, — проговорила она, — поехали! Только не очень быстро.
И сняв ноги с осей, выставила их, чтобы при необходимости притормозить.
Несмотря на то, что Верному Дружку всего-то и надо было, что катиться вниз по холму, он явно не спешил. Потом вдруг склон сделался круче, Дружок разогнался, и, стоило Таппенс притормозить, ретиво скакнул вместе с ней прямо в куст араукарии.
— Больно, — пожаловалась Таппенс, высвобождаясь из цепких веток. — Как Томми и говорил.
Выбравшись, она отряхнулась и огляделась. Перед ней вверх по склону тянулись плотные заросли рододендрона[54]. «Весной, когда он зацветет, — подумала Таппенс, — здесь будет сказочно красиво. А пока это самые обыкновенные заросли». Впрочем, сквозь заросли явственно виднелась тропинка. Обломив несколько веток, Таппенс продралась через кусты и двинулась вверх по тропинке.
— Здесь уже много лет никто не ходил, — отметила она про себя. — Интересно, куда ведет эта тропинка? Должна же она где-нибудь заканчиваться!
Но коварная тропинка, казалось, и не думала заканчиваться. Она вела себя в точности, как дорожки в Зазеркалье, на которые Алиса жаловалась за то, что они вдруг вздыбливаются и резко меняют направление[55]. Потом кусты рододендронов стали редеть, постепенно сменяясь лаврами, которые, вероятно, и дали дому название, а сама тропинка превратилась в узкую мощеную дорожку и внезапно уперлась в заросшие мхом четыре ступеньки, поднимающиеся к окованной бронзой каменной нише. Ниша при ближайшем рассмотрении оказалась чем-то вроде грота, внутри которого на пьедестале стояла порядком разрушенная каменная скульптура: мальчик с корзинкой на голове. Таппенс начала кое-что сопоставлять.
52
«Эрард» — знаменитая фирма, специализирующаяся на изготовлении роялей, пианино, клавикордов. Все инструменты строго черного цвета, консервативного дизайна.
53
Имеется в виду вальс «У прекрасного голубого Дуная» Иоганна Штрауса-младшего (1825–1899).
54
Рододендрон — обширный род растений, объединяющий около восьмисот видов вечнозеленых, полулистопадных и листопадных кустарников и деревьев.
55
Имеется в виду эпизод из второй главы книги Льюиса Кэррола «Али-Зазеркалье»: Алиса никак не может подняться на холм, потому что все время разворачивается назад.