Второй план наличествует в игровой, шуточной коммуникации или в случае обмана. Если автору-Игроку дополнительная энергия нужна для удерживания двух реальностей сразу, то Обманщик с помощью звуковой турбулентной (взрывной) агрессии пытается еще и направленно воздействовать на слушателя, отвлекая его от скрытого содержания сообщения.
Самое важное, что открылось нам во 2 этапе исследования: зеркальный эффект художественной коммуникации (диалектическое двуединство автора и адресата). Эффект этот состоит в том, что скрытый код сообщения, фонограмма произведения одинаково воздействует и на автора высказывания, и на слушателя. Автор, следовательно, не только себя заряжает энергией, но и слушателя; и не только от слушателя пытается скрыть неудобную и противоречащую тексту информацию, но и от самого себя.
А скрыть до конца невозможно: художественное произведение, как сгусток опредмеченных человеческих способностей[7], аккумулирует в себе всё! Библиопсихологу это дает уникальную возможность познания человека (того, что за личность автор литературного произведения, каким он хочет казаться современникам и потомкам и что воспринимается или не воспринимается слушателями-читателями).
Первоначально, напомним, мы описывали персонифицированный результат взаимодействия двух архетипических инстанций — гармонизирующей («Рая») и энергезирующей («Ада») как тип лирического героя затекста: 1) наивный, нерефлексирующий фольклорный персонаж, 2) совестливый герой, 3) обманщик, 4) сверхсущество по ту сторону Добра и Зла.
Дальнейший анализ архетипического слоя затекста 500 произведений малого фольклора, детской и взрослой художественной литературы (поэзии и прозы), а также нехудожественных текстов позволил увидеть за каждым из этих героев — посланцев автора особую субъективную реальность, в которой герой (а, точнее, Я автора) существует: 1) реальность, похожую на сновидение (страну Утопию), где всё происходит без особых усилий героя, спонтанно-непредсказуемо; 2) привычную обыденную реальность; 3) реальность игры, шутки / обмана — принципиально двуплановую; 4) магическую реальность, подвластную направленным действиям мага, территорию власти. (Помимо четырех основных существуют и промежуточные, переходные между ними и/или составные).
Условные обозначения к Таблице № 8:
1 — страна Утопия, страна дураков, сновидений, бреда;
1-2 — мир мечты, бесконтрольного творчества;
2 — обычный мир;
2-3 — мир экспериментов и шуток; или мир, где «исчезла возможность различать между абсолютной серьезностью и столь же абсолютной иронией» [1;17];
3 — реальность игры / обмана;
3-4 — мир игровых манипуляций;
4 — магическая или волшебная реальность;
1-4 — мир трансформаций;
1,2,3,4 — место хаоса; черная дыра / вечность.
В первом, самом непонятном, поле не может не удивлять соседство юродивого (ригориста по характеру [105]) и шизофреника (сновидца, по В. П. Рудневу [127]). Дальнейший анализ покажет, что точки соприкосновения у них имеются.
Оказалось, что одним из видов такой предпочитаемой реальности в большинстве случаев дело не ограничивается. Всё более глубокое последовательное вхождение исследователя в архетипический слой затекста (возможно, моделирующее этапы погружения ребенка-слушателя в затекст произведений разных жанров) и освоение каждого нового открывшегося семантического пространства позволило представить внутренний мир автора и характер его взаимодействия с адресатом как «двойной код»: соотношение двух реальностей (точнее, позиций в них): 1) социальной и в дальнейшем интериоризированной, присвоенной: «я в глазах других», она же со-весть; 2) интимной позиции «для себя» как механизма психологической защиты (учета всех мотивов и обстоятельств, а не только моральных требований социума).
Ценность второй внутренней, скрытой позиции определяется упомянутым зеркальным эффектом художественной коммуникации: Я = Ты (требования к себе равны требованиям к Другому, выступающего в роли второго Я[8]). Диктат совести (суровых и однозначных моральных требований к себе) дополнен гибким учетом обстоятельств (не только своих, но и чужих, что предполагает децентрацию); но эта же процедура — так же не осознаваемо! — одновременно производится относительно другого участника художественного диалога, «второго Я». Прокурор amp; адвокат: двуедин лик искусства как уникального инструмента самопознания, самовоспитания и самолечения.