Мария Тереса защищает обожаемую старшую сестру:
– Но это же совсем не грех, мама. Берто и Рауль привезли из Нью-Йорка одну игру. Падре Игнасио с нами в нее играл. Это такая доска с буквами и специальным стеклышком: ты его двигаешь – и оно предсказывает будущее!
Все смеются, даже мама, потому что голосок Марии Тересы умилительно срывается от волнения. Малышка внезапно замолкает, надув губы. Ее чувства так легко ранить. Минерва подбадривает ее, и она продолжает тоненьким голоском.
– Я спросила у говорящей доски, кем я стану, когда вырасту, и она ответила: юристом.
На этот раз все сдерживают смех, хоть Мария Тереса, как попугайчик, повторяет планы старшей сестры: Минерва многие годы с пылом твердит, что хочет поступить на юридический факультет.
– Ай, Dios mío[12], опять двадцать пять, – вздыхает мама, но игривость возвращается в ее голос. – Только этого нам не хватало, юбки в суде!
– Да, и это именно то, чего не хватает нашей стране. – В голосе Минервы звучит стальная уверенность, которая появляется всякий раз, когда она говорит о политике – а в последнее время она говорит об этом постоянно. Мама считает, что она слишком много общается с этой девчонкой, Перосо. – Настало время, когда мы, женщины, получили голос в управлении страной.
– Ага, вы и Трухильо, – говорит папа чуть громче, чем следовало, и в эту ясную мирную ночь каждый из них погружается в свои мысли. Внезапно темнота заполняется шпионами, которым платят за то, чтобы подслушивать и докладывать в службу безопасности: дон Энрике утверждает, что Трухильо нужна помощь в управлении страной. Дочь дона Энрике заявляет, что пришло время женщинам взять управление в свои руки. Слова повторяют, слова искажают, слова воспроизводят те, кто мог затаить на них обиду, слова сшивают с другими словами, до тех пор, пока не образуется саван, под которым будут похоронены сестры, когда их тела найдут в канаве с отрезанными языками – за то, что слишком много говорили.
Вдруг тишину нарушают крупные капли дождя, хотя ночь по-прежнему ясна, как колокольный звон, – все начинают суетиться, спешно собирая напитки и пледы с кресел-качалок, которые позже занесет в дом кто-нибудь из работников. Мария Тереса визжит, наступив на камень.
– Я подумала, это el cuco![13] – голосит она.
Когда Деде помогает отцу подняться по лестнице галереи, до нее доходит, что единственным будущим, которое он действительно предсказал, было ее будущее. Марию Тересу он просто дразнил, а до Минервы и Патрии так и не добрался из-за неодобрения мамы. У Деде по спине пробегает холодок, и она чувствует всем существом: будущее начинается прямо сейчас. Совсем скоро оно закончится и станет прошлым, и она отчаянно не желает быть единственной, кто останется, чтобы рассказать их историю.
Глава 2
Минерва
Заморочки
1938 год
Я не знаю, кто уговорил папу отправить нас в школу. Кажется, это было бы под силу разве что ангелу, который явился Деве Марии и сообщил, что она беременна Богом, да так, что она еще и возрадовалась благой вести.
Нам всем четверым приходилось просить разрешение буквально на всё: отправиться в поля поглазеть, как зреет табак; пойти в лагуну помочить ноги в воде в жаркий день; погладить лошадей у магазина, пока покупатели грузят припасы на телеги.
Иногда, наблюдая за кроликами в загонах, я думала: а ведь я ничем не отличаюсь от вас, бедняжки. Однажды я открыла клетку и выпустила одну маленькую крольчиху на свободу. Я даже легонько шлепнула ее, чтобы она убежала.
Но она не тронулась с места! Она привыкла к своему загончику. Тогда я снова шлепнула ее, и еще, и еще, с каждым разом все сильнее, пока она не начала хныкать, как испуганный ребенок. Я заставляла ее стать свободной, а ей было больно.
Глупая зайка, подумалось мне. Я совсем не такая, как ты.
Все началось с того, что Патрия решила уйти в монастырь. Мама была обеими руками за то, чтобы в семье хоть кто-то ударился в религию, но папа этот план совсем не одобрял. Он не раз говорил, что для Патрии податься в монахини – значит загубить такую симпатичную мордашку. При маме он сказал это лишь однажды, но при мне повторял постоянно.
Только в конце концов папа сдался на уговоры мамы. Он рассудил, что Патрия может поступить в католическую школу при монастыре, если там учат не только тому, как стать монахиней. Мама согласилась.
Когда Патрии пришло время отправляться в Школу Непорочного Зачатия, я спросила папу, можно ли мне поехать с ней. Мне казалось очень почетным сопровождать старшую сестру, которая уже стала взрослой сеньоритой (а она к тому времени уже подробно рассказала мне, как девочки становятся сеньоритами).
13
Эль Куко (исп.) – существо из латиноамериканского фольклора, аналогичное славянским Буке, Бабайке.