Сверх того, начиная с 1590-х гг., устанавливаются довольно прочные связи православных кругов Речи Посполитой с польскими протестантами, которые оказались естественными союзниками православных в борьбе с унией[63].
После Брестского собора положение православной иерархии отнюдь не стало легче. Хотя Гедеон Балабан в конечном итоге помирился с Львовским братством, и распри между братским движением и духовенством были до известной степени преодолены, напряжение в отношениях братчиков и церкви сохранилось. К. Сакович, бывший одно время проповедником Люблинского православного братства, говорил, что православная церковь управляется «противоестественным образом» (contra naturam), потому что «не духовенство руководит народом, а напротив — народ духовенством» (non clerus populum, sed populus clerum dirigit[64]). К братствам неприязненно относился и М. Смотрицкий[65]. Одной из задач его поездки в Константинополь было получение грамоты, которая отменила бы ставропигиальный статус братств. Грамота была Смотрицким привезена, и это только подлило масла в огонь[66].
Специфика украинско-белорусского братского движения ставит исследователей в затруднительное положение. Одни видят в братствах «специфическую форму реформационного движения в православных странах»[67]; другие — наоборот, своеобразные институты, так сказать, православной контрреформации[68]. Причина трудностей, видимо, в том, что прямое перенесение типологии западных религиозных движений, идей и институтов на православную почву неадекватно передает суть явлений, выросших на основе православных традиций. С одной стороны, речь шла об узурпации мирянами всей полноты власти в церкви (духовенству оставлялись фактически лишь литургические функции). Революционность таких амбиций несколько скрадывается только традициями светского патроната над приходами, монастырями и епископиями[69]. С другой стороны, узурпация церковной власти ни в коем случае не воспринималась как покушение на церковные традиции. Братчики не сознавали себя и не были «православными протестантами». Их претензии, как кажется, диктовались особенностями унаследованной от Византии восточнохристианской экклезиологии. Поэтому представляется возможным квалифицировать братства не как типологически близкое протестантизму религиозное движение, а как выражение процессов православной конфессионализации[70].
Протестантизм в зеркале восточнославянских православных полемических сочинений
Каким виделся протестантизм русским и украинско-белорусским книжникам XVI–XVII вв.? Русские летописи XVI в., упоминая лютеранство, видят в нем только иконоборчество и осквернение церквей[71]. В них включено и послание константинопольского патриарха Иоасафа, в котором признаки «злославимой и пагубной и богомерской Люторской ереси» сведены к следующим: отрицание таинства причастия, священства, непризнание постов, отвержение икон, отказ почитать святых и поклоняться их мощам[72].
Однако самый репрезентативный источник для ответа на наш вопрос — православная полемика с протестантизмом. Этому сюжету посвящена довольно обширная литература[73]. Полемика велась с момента встречи, т. е. с середины XVI в., на протяжении многих десятилетий. Одна из самых известных страниц этой полемики — диспут Ивана Грозного с Яном Рокитой, посланником и министром общины Чешских братьев в 1570 г.[74] Ряд других, не менее интересных памятников православной полемики с протестантами, был создан позднее.
Характерный пример православного восприятия протестантизма — послания старца Артемия, русского ученого монаха, одно время — советника Ивана Грозного и настоятеля знаменитого Троице-Сергиева монастыря. В середине 1550-х гг. Артемий был обвинен в уклонении от правоверия и бежал в украинско-белорусские земли. Здесь Артемий вёл полемику с протестантами в ряде произведений[75]. Особенно характерны в этом отношении его послания к одному из лидеров польско-литовских кальвинистов Шимону Будному, который, как упомянуто выше, опубликовал в 1562 году «Катехизис» на украинско-белорусском (рутенском) языке. Первое послание было написано Артемием в 1563 г. [76], второе — в 1564 г.[77] (это пространное сочинение имеет заголовок «До Симона еретика Будного»[78]). Полемическое послание (а точнее — трактат) «К люторским учителям»[79] было написано в конце 1560-х гг.[80] Оно известно (под названием «На лю-торы») в двух других списках[81]. А. И. Иванов ошибочно атрибутировал это сочинение Максиму Греку[82]. В рукописи, опубликованной П. Гильтебрандтом, отсутствует начало, сохранившееся в двух других списках[83].
вернуться
См.: Жукович П. Н. Сеймовая борьба православного западнорусского дворянства с церковной унией (до 1609 г.). СПб., 1901; Его же. Сеймовая борьба православного западнорусского дворянства с церковной унией (с 1609 г.). В 6 вып. Спб., 1903–1912; Chodynicki K. Kosciół prawosławny a Rzeczpospolita Polska. Zarys historyczny. 1370–1632. Warszawa, 1934; Dzięgielewski J. O tolerancję dla zdominowanych. Polityka wyznaniowa Rzeczypospolitej w latach panowania Wladysława IV. Warszawa, 1986; Kempa T. Wobec kontrrefomacji, Protestanci i prawosławni w obronie swobód wyznaniowych w Rrzeczypospolitej w końcu XVI i w pierwszej połowie XVII wieku. Toruń, 2007.
вернуться
Голубев С. Т. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. Т 1.С 122.
вернуться
Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. В 12 т. Кн. 6. Период самостоятельности Русской Церкви (1589–1881). Патриаршество в России (1589–1720). Отд.1. Патриаршество Московское и всея Великия России и Западнорусская митрополия (1589–1654) / Под ред. М. В. Дмитриева, Б. Н. Флори, В. С. Шульгина. М., 1996.С 440.
вернуться
Ничик В. М. До питання про схоластинiсть фiлософських курсiв у Киэво-Могилянськоi академii // Вiд Вишенського до Сковороди (З iсторii фiлософськоi думки на Украiнi 16–18 ст. Киiв, 1972.С 65. Я. Д. Исаевич считает, что братства придерживались «полу-протестантской» программы: «сonfraternities which, at least in most cases, were anticlerical and sometimes even adhered to the semi-protestant concept of lay control of priests and bishops» (Isaievych Ia. Between Eastern Tradition and influences from the West.P 279).
вернуться
И. Я. Франко не раз отмечал, что братства «пропитаны западноевропейским реформационным духом» (например: Франко I. Зiбрання творiв у п’ятдесяти томах. К., 1981.Т 27.С 319). Но тот же И. Я. Франко называл братства православным эквивалентом католической контрреформации (Franko I. Charakterystyka literatury ruskiej XVI–XVIII w. // Kwartalnik historyczny. 1892. Zeszyt 4.S 697).
вернуться
О праве и практике светского патроната над приходами, монастырями и епископствами см.: Левицкий О. Внутреннее состояние западнорусской церкви в польском государстве в конце XVI в. и уния // Архив Юго-Западной России. Киев, 1883.Ч 1. Т. VI.С 1–182; Левицький О. Внутрiшнïй стан захiдно-руськоï церкви в Польско-литовськiй в кiнцï XVI ст. та Унïя // Розвiдки про церковнi вiдносини на Украïнï—Руси. XVI–XVIII вв. Львiв, 1900.С 1–80. (Фототип. переизд.: Львiв, 1991); Грушевський М. С. Iсторiя Украïни — Руси. Т 5. Суспiльно-полiтичний i церковний устрiï i вiдносини в украïнсько-руських землях XIV–XVII вiкiв. Львiв, 1905 (репринт: Киïв, 1994); Флоря Б. Н. Отношения государства и церкви у восточных и западных славян. М., 1992 (переизд.: Флоря Б. Н. Исследования по истории церкви. Древнерусское и славянское средневековье. М., 2007); Dmitriev M. V. Être orthodoxe en Ruthénie (Ukraine, Biélorussie) au XVIe siècle: les institutions et le vécu chrétien // Être catholique, être orthodoxe, être protestant. Confessions et identités culturelles en Europe médiévale et moderne. P. 355–371; Chodynicki K. Tak zwane prawo «podawania» w Cerkwi prawosławnej na ziemiach Pzeczypospolitej w XV i XVI w. // Sprawozdania Poznanskiego Towarzystwa przyjaciół nauk. 5. 1931.S 44–49.
вернуться
Дмитриев М. В. Церковные братства Киевской митрополии в конце XVI в.: результат «православной конфессионализации»? // Сравнительная история: методы, задачи, перспективы. Сб. ст. М., 2003.С 133–153; Dmitriev M. Les confréries de Ruthénie dans la deuxième moitié du XVIe siècle — une «Réforme orthodoxe»? // Être catholique, être orthodoxe, être protestant. Confessions et identités culturelles en Europe médiévale et moderne.P 208–220.
вернуться
Казакова Н. А. Западная Европа в русской письменности XV–XVI вв. С 213–214.
вернуться
[Иоасаф]. Послание константинопольского патриарха Иоасафа к митрополиту Макарию, 1561 года // Полное собрание русских летописей. Т. XIII. Вторая половина тома. СПб., 1906.С 334–339. Во-первых, «глаголют бо проклятии лютори ложно, яко святое и пречистое тело и кровь Христа Бога нашего, хлеб и вино, в божественной тайне бываема от святых иереев свидетельствуема, не то есть самое тело Господне и не то же честная кровь» (c. 335). На второе место поставлено учение о «всеобщем священстве» («к сим же паки хулы глоголют глоголемыя Люторы, яко аще что будет служащих в божественой литургии и во всяком действе, аще будет священник ли, простой человек» (c. 336). «Третья хула» лютеран состоит в том, что они не постятся, а «четвертая хула преступления вашего, о проклятии Лютори, неверием не поклоняетеся божественным и святым иконам». Пятая же «хула» «лю-торов» состоит в том, что они не чтят угодников и св. мощей.
вернуться
[Иван Грозный]. «Ответ государев» протестантскому проповеднику Яну Роките. Май 1570 г. // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских. М., 1878. Кн. 2. Вып. 1. Древнерусские полемические сочинения против протестантов / изд. А. Попов. (Переизд.: Tsar Ivan IV’s reply to Jan Rokyta / Ed. by V. A. Tumins. Paris; The Hague, 1971 /Slavic Printings and Reprintings. 84/). Недавно вышло новое критическое издание памятника: Люторъ иже лютъ: прение о вере царя Ивана Грозного с пастором Рокитой / изд. Н. Марчалис. М., 2009. Этот памятник внимательно изучался в контексте истории противопротестантской полемики, а недавно ему посвятила специальную статью О. В. Чумичева (Чумичева О. В. Иван Грозный и Ян Рокита: столкновение двух культур // Конфессионализация в Западной и Восточной Европе в раннее Новое время. Доклады русско-немецкой научной конференции 14–16 ноября 2000 г. СПб., 2004.C 134–152.
вернуться
О старце Артемии см.: Вилинский С. Г. Послания старца Артемия (XVI века). Одесса, 1906; Зимин А. А. Дело старца Артемия // Зимин А. А. И. С. Пересветов и его современники. Очерки по истории русской общественно-политической мысли середины XVI века. M., 1958.C 153–168 и по указателю; Schulz G. Die theologiegeschichtliche Stellung des Starzen Artemij innerhalb der Bewegung der Besitzlosen in Russland der ersten Hälfte des 16. Jahrhunderts. Erlangen, 1980 (Oikonomia. Quellen and Studien zur Orthodoxen Theologie, XV); Dmitriev M. Dissidents russes. I. Feodosij Kosoj; Dmitriev M. Dissidents russes. II. Matvej Baskin, le starec Artemij; Калугин В. В. Артемий // Православная энциклопедия. М., 2001.Т 3. Анфимий — Афанасий. С 458–462.
вернуться
[Артемий]. Послания старца Артемия / Изд. П. А. Гильтебрандт // Русская историческая библиотека. СПб., 1878.Т 4. Кн. 1. Памятники полемической литературы в Западной Руси. Стб. 1423–1432. Поправки к изданию в «Русской исторической библиотеке» даны С. Г. Вилинским: Вилинский С. Г. Указ. соч. С 4–14. Г. Шульц внес уточнения, касающиеся разделения текста отдельных посланий в рукописи (Schulz G. Op.cit.S 82–84).
вернуться
О датировке посланий см.: Вилинский С. Г. Указ. соч. С 131, 150.
вернуться
Послания старца Артемия. Стб. 1287–1328.
вернуться
Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. O XVII 71.Л 152 об. — 270; Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. Q I 493. На существование этих списков обратили внимание А. А. Зимин (Зимин А. А. И. С. Пересветов и его современники. С 163. Прим. 155) и К. Роземонд (Rozemond K. Ivan Fedorov and starets Artemy // The Slavonic and East European Review. Vol. 63. 1985. № 3.P 418).
вернуться
Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека. Л., 1969.С 117–118.
вернуться
Оно таково: «На люторы много… да оу… преисполнения. О тщеславии от него же гордость, ибо от неподобнаго мнения презорьство родися. Его же ради хоулние помыслы возникоша. Сим же возрастшим от невнимания сердечного, глаголють уста его и яко от сего познаваем есть ложный учитель и лжепророк. От еже неправе учити от божественых писаний, но от своего сердца по хотению когождо и тоже не приходити избранному от себе на проповедь, како бо могут дерзнути на таковая, аще не послани будут. И яко не подобает прелщатись именем послушаниа, въ еже покарятися неприазни, но внимати опасно божию евангелию и святых апостол учению и прочих святых. Я же сим последуюм и тако искоушати духи аще от Бога суть. И яко деяние предваряет видениа, видение же необуздано действом страха божиа в погибель вносить человека. Сицевый бо чин презревше возгордеса нецыи хотяще быти законооучители, не разумеюще же ниаже глаголють, ни от них же утвержаются. И яко все божественое писание трояко глаголет. И яко писания многа суть, но не вся божествена. Тем же чтый да разумет». (Текст, который следует от этого места, восходит к молитве Манассии /Rozemond K. Ivan Fedorov and starets Artemy.P 420–421/): «Господи вседержитель, боже вечный и безначалный иже благости ради единоа приведый от небытиа в бытие всяческаа словом си вседетелным и духом оуст своих с расленым иже промыляа присно и съдержа, износяи по числу тварь свою и по имени взывая из последняа лета неизреченыя ради милости твоея падшее наше естество паки възвал еси схо-жением единороднаго сына твоего, Господа нашего Исуса Христа. Иже обнови нам путь новъ и законъ ветхих заповедей своих оучением оупразднив, предастъ (ся) же прегрешениа наше и въскрес оправданиа ради нашего его же язво…» (Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. O XVII 71.Л 152 об. — 154 об.). C этого места начинается текст, опубликованный в издании посланий старца Артемия.