— Вам хотя бы известно, как он выглядит? — Понсо принялся рыться в лежащих у него на коленях картонных папках.
Одним глазом следя за дорогой, Менье наклонился, чтобы отыскать конверт из плотной бумаги, зарытый среди других документов.
— Вот эта. — Он немного подождал, пока шеф рассмотрит первую серию фотографий. — Те, что сверху, с Мессауди, из комплекта криминальной полиции.
На снимках крупным планом были представлены Незза и человек гораздо выше его, с прямоугольным лицом, окаймленным ухоженной черной бородой. Ему очень подходило его прозвище — Великолепный. Понсо обратил внимание, что ни на одном снимке он не смотрит в лицо запечатленных вместе с ним собеседников. Его глаза, хотя и внимательные, всегда отведены в сторону.
— На других снимках ты обнаружишь его среди прочих прихвостней в «Аль Джазире» и в окрестностях мечети Пуанкаре в обществе Мохаммеда Туати. Вероятно, они отлично знакомы друг с другом.
— Почему ты так думаешь?
— В пятницу произошел один инцидент, и их поведение в отношении его не оставляет сомнений. Они встретились не впервые.
— Ну-ка расскажи.
— Одна из наших групп засекла ссору между Великолепным и женщиной под покрывалом. Позже ее идентифицировали как Амель Балимер, журналистку. По словам бывшего там Тригона, выходит, что наш бородатый незнакомец по неизвестной причине стал цепляться к ней по дороге в мечеть. Может, он ее расколол?
— А Туати?
— Он появился как раз в тот момент, когда девушка удирала. Мужчины очень тепло приветствовали друг друга и побеседовали, прежде чем вместе, под ручку, войти в молельный зал.
Понсо просмотрел еще несколько фотографий и сложил их в конверт.
— Значит, и Великолепный знаком с Неззой и с Туати.
— Да, как Сесийон.
— Та же роль?
— Возможно.
— М-да… Есть над чем поломать голову. Ружар тоже находился поблизости?
— Да, недалеко, именно благодаря его присутствию определили личность девушки, когда она с ним встретилась. И на хвост ей сели не мы одни.
— Туати?
Менье утвердительно кивнул:
— Один из его сбиров.
— Эти проныры сами не понимают, во что ввязались. И все же дорого бы я дал, чтобы узнать, что они ищут. И почему. Где они в эти выходные?
— Свалили.
— Вместе?
— Нет. — Менье осклабился. — В этот раз нет. Со своими законными супругами. Ружар в Вексене, у родителей жены. Где барышня со своим банкиром, мы точно не знаем. Где-то в Нормандии, недалеко от Этрета, судя по местонахождению ее мобильника, если верить определителю.
Слушая, Понсо перелистывал отчеты последних дней:
— Я смотрю, на мобильном Ружара есть два служебных звонка.
— Точно, один входящий, от Клейна, его редактора, а другой исходящий, некоему Яну Су. Мы уже не в первый раз перехватываем их разговоры. До сих пор мы не придавали им особого значения, но поскольку они попытались перейти на эзопов язык…
— Да, вижу.
— К тому же на достаточно повышенных тонах.
— Этот Су — фотограф?
— Специализирующийся на съемках людей. Ружар спрашивал, может ли тот освободиться для какой-то халтуры, которую он хотел ему поручить. Второй был не слишком в восторге. Очевидно, у него есть другая работа, гораздо лучше оплачиваемая.
Понсо закончил просмотр списка звонков:
— Ни одного разговора между нашими журналистами?
Менье покачал головой:
— Ничего.
— Девушка не звонила?
— Нет, только эсэмэски. Последняя — сегодня утром.
— Кому?
— Все на тот же английский номер. Нам пока не удалось определить личность владельца, но я почти уверен, что это тот самый тип, с которым она в прошлые выходные встречалась в двенадцатом округе. Тот, с кем она переписывается по электронной почте.
— Сервье.
— Он самый.
— Что ты о нем думаешь?
Заместитель Понсо пожал плечами:
— Думаю, она ему надоела или это вот-вот случится. Видел бы ты эти письма и эсэмэски, они прекрасны, словно вышли из-под пера Барбары Картленд.[206]
— Настырная малышка.
— Да. Парню можно посочувствовать: его уже начинает утомлять свалившееся на его голову счастье.
Полицейские обменялись понимающими улыбками. До выезда с автострады они ехали молча. Менье свернул, миновал пункт уплаты дорожной пошлины и выехал на национальное шоссе.
206