Закончив отповедь, девушка снова откинулась на подушки кареты, смерив капитана взглядом, полным негодования и презрения. Потом задёрнула занавески кареты, давая этим понять, что больше она не желает разговаривать.
Крики погонщиков вывели капитана из оцепенения. Он был рад, что фургоны снова двинулись в путь по черной прерии, которая едва ли была чернее его мыслей.
Глава III
МАЯК ПРЕРИИ
Путешественники больше уже не беспокоились о дороге.
След лассо вился непрерывной змейкой и был так отчетливо виден, что даже ребенок не сбился бы, следуя по нему.
След тянулся не по прямой линии, а извивался между зарослями кустарников. Иногда он отходил в сторону, когда путь лежал по местности без древесной растительности.
Это делалось не случайно. В таких местах видны были глубокие овраги и другие препятствия. Змейка лассо огибала их, давая возможность проехать фургонам.
— Как это внимательно со стороны молодого человека! — сказал Пойндекстер. — Право, я очень жалею, что мы не узнали его имени. Если он связан с фортом, мы могли бы с ним встретиться.
— Я надеюсь, что мы еще увидим его, — заметил Генри.
Луиза слышала этот разговор. Она ничего не сказала, но всем сердцем разделяла надежду Генри.
Радуясь скорому окончанию трудного путешествия, а также возможности до захода солнца увидеть свои новые владения, плантатор был в прекрасном настроении. Он непринужденно болтал с надсмотрщиком, остановился пошутить с дядей Сципио, ковылявшим на покрытых волдырями ногах, подошел подбодрить тетушку Хлою, изнемогавшую под тяжестью своей ноши. По сравнению с другими рабовладельцами Вудли Пойндекстера нельзя было назвать жестоким хозяином, и негры даже по-своему любили его, хотя больше боялись. Он не находил особого удовольствия в истязании своих рабов, хотя считал, что наказывать их плетью необходимо. И все же он гордился тем, что на теле его невольников не было ни одного рубца от жестоких истязаний.
Неудивительно, что хорошее настроение плантатора разделяли и его спутники — все надеялись скоро отдохнуть от трудного путешествия, и даже негры, усталые и измученные, начали весело болтать.
Только один капитан был мрачнее тучи.
Скоро совершенно неожиданные обстоятельства снова встревожили путников.
Незнакомец предсказал правильно: солнце скрылось раньше, чем показался кипарис.
Но это еще не должно было бы вызвать беспокойства. След лассо был по-прежнему хорошо виден, и в указаниях солнца не чувствовалось необходимости. Однако самый факт, что солнце скрылось за тучи, угнетающе подействовал на настроение путников.
— Можно подумать, что солнце прячется уже на ночь, — сказал плантатор, вынимая свои золотые часы, — а между тем сейчас всего лишь три часа. Наше счастье, что молодой незнакомец оставил нам такой след. Если бы не он, мы до самого заката проплутали бы по этой сожженной степи. Пожалуй, пришлось бы заночевать здесь.
— Ну и черная была бы постель! — шутя отозвался Генри, чтобы придать разговору более веселый характер. — Ух, какие страшные сны приснились бы мне, если бы только пришлось спать на такой черной земле!
— И мне тоже, — прибавила сестра, выглядывая из-за занавесок кареты и всматриваясь в окружающую местность. — Я уверена, что мне приснились бы и Плуто[8] и Прозерпина[9] в аду.
— Хи-хи-хи! — осклабился сидевший на козлах негр Джеху, числившийся в книгах плантаций под прозвищем Плуто Пойндекстера. — Молодая мисс увидит меня во сне среди этой черной прерии. Вот так чудно́й сон! Хи-хи-хи!
— Тут не до смеха, — сказал, приближаясь, Кольхаун. — Может быть, нам и в самом деле придется ночевать в этой черной прерии. Хорошо, если не случится еще чего-нибудь похуже.
— Что ты хочешь этим сказать, Каш? — спросил Пойндекстер.
— Мне кажется, дядя, что этот парень нас обманул. Я не могу еще этого утверждать окончательно, но дело выглядит скверно. Мы прошли уже больше пяти миль, а где же кипарис? У меня хорошее зрение, но как я ни всматривался в даль, я нигде не обнаружив никакие признаков кипариса.
— Но зачем же ему обманывать нас?
— Ну вот еще, «зачем»! Почем я знаю? У него для этого может быть немало причин.
— Назови нам хотя бы одну из них, — раздался серебристый голос из кареты, — мы с интересом выслушаем тебя.