Постум вскочил.
– Бабий! – крикнул он хозяину таверны. – Поставь этим парням по бокалу вина, пусть пьют и после этого они – мои рабы, раз уж так этого хотят. И отпусти моего человека, – обратился Август к незнакомцу.
Черноволосый выпустил свою жертву и отступил. При этом он весь собрался в комок, готовый вновь отразить нападение. А его старший товарищ даже не двинулся с места. Крот вскочил и хотел продолжить потасовку, но Постум прикрикнул на телохранителя, и тот отступил, недовольно ворча, как ворчит побитый пес.
Оба странных гостя выпили молча по чаше разбавленного вина.
– А теперь все отправляемся в гости Авреолу! – крикнул Постум. – И вы двое – тоже. Девочки остаются.
– Так несправедливо! – завопили «кобылки». – Как же без нас!
– У сенатора собирается мужская компания. Встретимся в алеаториуме, – Постум первым вышел из таверны. Разношерстная свита последовала за Августом. Двое новичков шли последними.
– Глянь-ка, этот тип еще и хромает! – воскликнул Кумий, кивая на седого. – Носильщик-то из него впрямь никудышный.
Постум сделал вид, что не слышал возгласа поэта.
– Как мне вас звать, ребята? – спросил император своих «рабов». – У вас есть имена? А впрочем, не надо отвечать. Я придумаю вам обоим клички, как и положено рабам. Ты будешь Меченый, – нарек Постум человека со шрамом. – А ты… – он на мгновение задумался, глядя на седого. – Тебя можно было бы называть Хромой. Или безногий. – При этих словах седовласый передернулся. – Но это слишком грубо. А я воспитан поэтом и терпеть не могу грубости. Пожалуй, я буду звать тебя Философом. Ты похож на философа – хочешь неведомо чего и наверняка большой зануда. Садись подле меня, – Постум хлопнул ладонью по обитому пурпуром сиденью авто. – Спорим, прежде тебе не доводилось сидеть на пурпуре. По дороге ты мне процитируешь что-нибудь душеспасительное, чтобы мы могли посмеяться.
Философ уселся рядом с императором. Его спутник занял место на переднем сиденье «триремы». Открытое авто Августа медленно покатило по улице.
Авреол только-только приступил к жаркому, когда шумная компания ввалилась к нему в триклиний. Постум впереди, за ним – его всегдашние товарищи по пьянкам и дебошам: Крот, Гепом и Кумий. А позади еще двое – почти что старики, один ровесник Авреола, другой постарше. Но Авреол рядом с ними выглядел упитанным и моложавым. Бывший гладиатор растолстел, и в этой приятной сдобной полноте сделался незаметным его главный недостаток – слишком длинная шея, за которую на арене ему дали прозвище «Цыпа». Розовый, как поросенок, в нарядной трикотажной тунике Авреол возлежал рядом с молодой блондинкой. Матрона – точь-в-точь спелый ароматный фруктик – так и хотелось куснуть за румяную щечку. Только глаза у нее были маленькие, светло-серые, как у откормленной свинки. Придать взгляду выразительность не смогли даже наклеенные ресницы.
Авреол при виде императора спешно вскочил и буквально столкнул на пол своего гостя-толстяка, возлежащего на консульском месте [6]. Расторопный слуга надел на голову Августу венок из свежих роз.
– Август… Какая честь, – бормотал Авреол, готовый кланяться до земли, хотя проскинеза не вошла в моду даже при Бените.
– Смени матрас и подушки – терпеть не могу лежать на нагретом чужой задницей месте, – оборвал его излияния император.
Авреол лично кинулся со всех ног выполнять приказ, и вскоре вернулся, волоча покрывала и подушки.
– Благодарю, гладиатор. Ах, нет, я ошибся – сенатор Авреол. Но это ведь одно и то же.
– Как посмотреть.
– Да как ни смотри, все равно увидишь кровь и фекалии. Или фекалии и кровь – меняется лишь последовательность. Кстати, ты не собираешься вернуться на арену? Там теперь убивают. В прошлый раз меня чуть не стошнило, когда я смотрел поединки. Но при этом, заметь, многие в гладиаторы идут добровольно. Каждый надеется, что убьют соседа, а он останется жив. Но почему-то так не получается. Убивают всех. Это закон арены.
– Ну что ты, Август, как можно! – изумился вполне искренне Авреол, лично наполняя кубок нежданного, но высокого гостя. – На арене теперь дерутся лишь те, кто оскорбил Величие императора или Вождя Империи.
– Ты неправильно… – поморщился Постум и не договорил.
– Что неправильно? – не понял Авреол и оглядел своих новых гостей, нагло потеснивших прежних. Лишь два немолодых спутника Августа остались сидеть у стены на принесенных слугами стульях и не принимали участие ни в пиршестве, ни в беседе. Казалось, Авреол ждал подсказки – вдруг кто-нибудь шепнет ему, как надо ответить. Но никто не желал подсказать.