— Давайте вернемся к тому, с чего мы начали, — изрек он с величественным видом, — У «Фишхука» имеются всякие там дьявольские штуки. Ладно. Бог с ним. Думаю, перед поступлением в продажу все тщательно проверяется. И никто не был бы в обиде — да, сэр, никто, — если бы «Фишхук» торговал через различные официальные организации. Но «Фишхук» не желает, чтобы эти штуки продавал кто-либо другой. Он открыл собственные лавки. Мало того, для вящей обиды назвал эти лавки «факториями»[1]. Можно подумать, что «Фишхук» имеет дело с толпой дикарей.
Блэйн рассмеялся:
— По всей видимости, когда-то в «Фишхуке» работал человек, наделенный чувством юмора. Уверяю вас, мистер Дальтон, в это очень трудно поверить.
Дальтон распалялся все больше:
— Изобретаются все новые и новые способы, чтобы разорить нас. С каждым годом «Фишхук» все больше прибирает к рукам производство товаров, пользующихся спросом. А то и просто уничтожает спрос. Это не угроза несчастья, которое вот-вот может разразиться, а ржавчина, разъедающая нас уже давно. Недавно я узнал, что «Фишхук» собирается ввести свою систему телепортации, доступную для всех желающих. Вы представляете, какой это будет удар для торговли?
— Видимо, придет конец всем автомобильным фирмам и некоторым авиационным.
— «Видимо»! Вы прекрасно знаете, что так и будет. Ни один способ транспортировки не сможет конкурировать с телепортацией.
— Тогда единственный выход для вас — разработать систему телепортации самим. И за пределами «Фишхука» есть люди, которые могут показать, как это делается.
— Ненормальные! — злобно произнес Дальтон.
— Нет, Дальтон. Это обычные люди с паранормальными способностями. Благодаря им «Фишхук» стал сегодня тем, что он есть. То, что восхищает вас в «Фишхуке», почему-то вызывает отвращение за его пределами.
— Мы не можем пойти на это. Существуют же народные традиции.
— А, народные традиции… Что, улюлюкающие толпы по-прежнему продолжают распинать парапсихов?
— Общественное мнение иногда возмущается, — неохотно согласился Дальтон.
— Можно представить, каким образом.
Дальтон вынул изо рта сигару, брезгливо посмотрел на нее: один конец потух, другой — весь изжеван. Немного подумав, он швырнул ее в цветочный горшок. Сигара зацепилась за нижние листья растения и закачалась грязным пятном на фоне зелени.
Сложив руки на животе, Дальтон уставился в потолок.
— Мистер Блэйн, — сказал он.
— Да!
— Вы очень проницательный человек. И цельный. Вы терпеть не можете консервативность в мышлении и несколько раз здорово поддели меня. Мне нравится, как вы это сделали.
— К вашим услугам, — холодно отозвался Блэйн.
— Сколько вам платят?
— Достаточно.
— Такого не бывает. Я никогда еще не встречал человека…
— Если вы пытаетесь купить меня, то просто спятили.
— Не купить, а нанять. Вы прекрасно знаете «Фишхук», знакомы со многими людьми. В качестве консультанта вы были бы просто незаменимы. Нам очень хотелось бы обсудить…
— Простите, сэр, но я ничего не смогу для вас сделать. При теперешних обстоятельствах я не смогу быть чем-либо для вас полезным.
Все, здесь я уже провел целый час, это более чем достаточно. Поел, выпил, поговорил с Дальтоном — просадил на него уйму времени. Пора двигаться дальше. Когда до «Фишхука» дойдет слух, что я здесь, надо быть подальше отсюда.
Сзади зашелестело платье, и чья-то рука легла ему на плечо.
— Я рада, что ты пришел, Шеп, — сказала Шарлин Витьер.
Он встал и повернулся к ней.
— Это я рад, что ты пригласила меня.
Ее глаза кокетливо блеснули.
— Я тебя пригласила?
— Нет, по правде, меня притащил Фредди Бейтс. Надеюсь, ты не возражаешь?
— Ты же знаешь, я тебе всегда рада, — она слегка сжала ему руку, — Пойдем, я познакомлю тебя с одним человеком. Извините нас, мистер Дальтон.
— Пожалуйста.
— Вышло довольно невежливо, — заметил Блэйн, когда они отошли.
— Надо было тебя спасать. Это на редкость скучный тип. Понятия не имею, откуда он здесь взялся. Уверена, что я его не приглашала.
— А кто он такой? Я так и не понял.
Она пожала красивыми обнаженными плечами.
— Глава какой-то торговой делегации. Они приехали поплакаться о несчастьях, которые на них обрушил «Фишхук».
— Я так и подумал. Он очень расстроен и, по его словам, очень несчастен.