Ли Мунёль
ВСПЫШКИ ВОСПОМИНАНИЙ
рассказы
ОТ ПЕРЕВОДЧИКОВ
Ли Мунёль (р. 1948) — один из крупнейших писателей Республики Корея, лауреат многих национальных литературных премий. Соотечественники считают его достойным претендентом на Нобелевскую премию по литературе. Выдающийся эрудит, он прекрасно знаком не только с корейской, но и в целом с восточной, а также с западной историей и культурой. Десять томов его переложения на современный корейский язык знаменитого классического китайского романа «Троецарствие» разошлись рекордным для Республики Корея почти двадцатимиллионным тиражом. Писатель всегда остро реагировал на социальную обстановку, но никогда не пытался подстроиться под нее, не скрывал своих достаточно консервативных взглядов, которые периодически вызывали недовольство то общественных организаций, то коллег по цеху. Произведения Ли Мунёля переведены на двадцать один язык, включая русский.
«Книга — это лестница к мечте, — говорил Ли Мунёль в одном из интервью. — Не имея возможности попробовать все на свете, мы обращаемся к опыту других людей, книга дарит нам возможность более интенсивного получения опыта».
В настоящий сборник вошли лучшие из ранних рассказов Ли Мунёля. В этих рассказах, написанных в 1970–1980-е годы, затрагиваются самые разные темы, как-то: социальное неравенство, отношения власти и общества, трагедия Корейской войны, жизнь сирот в приюте, служба в современной армии, отношения мужчины и женщины, кризис среднего возраста, одиночество среди людей. Опираясь на национальный (и не только) материал, Ли Мунёль поднимает проблемы, актуальные для читателей всего мира, задает вопросы, на которые нет однозначного ответа. С его взглядами можно соглашаться или нет, но любое его произведение заставляет надолго задуматься.
Мария Солдатова
Ро Чжи Юн
Ксения Пак
Инна Цой
ЯБЛОКИ И ПЯТЕРО СОЛДАТ
Перевод Марии Солдатовой, Ро Чжи Юн
Деревня, застывшая под августовскими лучами, казалась нарисованной на традиционной картине. И хотя цикады шумно стрекотали в тени деревьев, их стрекот, к которому не примешивалось ни малейшего постороннего звука, только усиливал впечатление покоя.
Его захлестнули трудновыразимые эмоции. По прошествии двадцати семи лет вернуться домой — впрочем, правильнее было бы сказать не вернуться домой, а приехать в незнакомое место… Ведь он покинул деревню в три дня от роду, не успев в ней ничего разглядеть, а потом рос в уединенном буддийском храме в горах, не помня о ее существовании.
Не то чтобы он, мужая в пустяковых заботах под мерный стук колотушек, не интересовался историей своего появления на свет и родителями. Но каждый раз, когда он подступал с расспросами, настоятель, воспитывавший его чуть ли не с самого рождения, туманно отвечал:
— Ты же буддист. Твои родители — Небо и Земля.
И пока его не призвали в армию, позиция настоятеля не менялась. Только когда он, демобилизовавшись, решил уйти из храма, познав за время службы, насколько это оказалось возможно, мирскую жизнь, настоятель впервые разговорился с ним:
— Не знаю, какая карма ведет тебя, но останавливать не стану. Хотя вряд ли та земля, однажды отвергнув, теперь примет тебя с распростертыми объятиями. Возвращайся обратно, когда захочешь. Ворота храма всегда открыты.
И, восстановив когда-то оборвавшуюся связь воспитанника с внешним миром, с трудом вспомнил отвергнувшую мальчика землю и оставившую его в храме глубоко религиозную женщину. Но настоятель, похоже, сам толком не знал, почему та женщина поручила новорожденного (с небольшим полем в придачу) заботам горного храма, удаленного от мира на сотни ли[1].
Слова настоятеля несколько поколебали его намерение посетить родную землю. Он инстинктивно ощутил, что в истории его тайного появления на свет было что-то запретное и постыдное. Но делать нечего. Монахом ли полагался бы он на Триратну[2], мирянином ли жил бы обычной жизнью, та земля была его кармической родиной, куда он хоть раз, да должен был наведаться.
Дом и сад «чиновничьей» семьи, которые он искал, располагались чуть в стороне от деревни под горой на берегу реки. Густая акациевая роща между садом и прибрежной насыпью, свежо пахшая зеленью, отбрасывала плотную тень. Он ступил на ведущую через рощу дорожку. Та была достаточно узкой — повозка или мини-трактор проехали бы по ней с трудом, — зато прямой, и вдалеке посреди живой изгороди из понцирусов виднелись деревянные ворота.
2
Триратна — три драгоценности буддизма: Будда, Дхарма (закон) и Сангха (монашеская община).