Некоторое время старик болтал на разные темы, а потом, о чем-то подумав, наклонил голову и спросил:
— Так ты давеча сказал, тех военных было пятеро?
— Да, точно пятеро.
— Раз уж заговорили об этом… Число «пять» не дает мне покоя.
— Почему?
Старик, подумав еще немного, яростно замотал головой:
— Не может быть. На этом свете… Нет…
Мансо с подозрением посмотрел на него.
— О чем вы?
— Ни о чем. Просто вдруг вспомнилась давняя история.
— Какая же? — спросил Мансо, и старик, помявшись, начал свой рассказ.
— Здесь произошла настоящая трагедия. Как раз в тот год, когда разразилась Корейская война. Помнится, по ту сторону горы шли тяжелые затяжные бои за реку. Как-то среди ночи взмыли вверх осветительные ракеты, и на фоне красного неба нарисовался черный силуэт горы… Ходили страшные слухи, будто американцы вылили в воды Нактонгана горючку и подпалили зажигательными снарядами, поджарив разом всех бойцов Народной армии, переправлявшихся через реку под покровом темноты. Но одна дивизия северян под командованием генерала[4], чье имя гремело еще в грозной китайской 8-й армии, сражалась не на жизнь, а на смерть и оттеснила южан, защищавших устье рукава реки, — в результате наша деревня вместе с четырьмя-пятью соседними более чем на месяц попала под власть противника.
Тут речь старика стала более размеренной, повествование наполнилось конкретными деталями, казалось, он теперь излагал подоплеку какой-то длинной истории. Но слушателя это нисколько не напрягало. Томимый надеждой или даже предчувствием, что старик расскажет именно то, что ему нужно было узнать, Мансо решил не встревать с лишними комментариями.
— Это случилось за день до того, как дивизия северян, прорвавшись сквозь артиллерийский огонь, которым их из-за горы поливали южане, перешла через рукав реки и заняла эти земли. Ноги мои уже тогда были не в порядке, работать толком я не мог и так же, как сейчас, сидел в сторожке, охранял поле. Только тут вместо дынь да арбузов росли поздняя картошка да маис, и их нужно было оберегать от стекавшихся отовсюду беженцев. Да, именно тогда… Когда поползли тревожные слухи, что южнокорейские части, защищавшие рукав реки, ослабели и линия обороны вот-вот будет прорвана… Я с тревогой смотрел в сторону реки и видел, как с гребня горы к нам в деревню спустились пятеро южан. То ли они участвовали в другом бою и, отстав от своих, были загнаны сюда северянами, то ли под прикрытием горы защищали рукав реки и, оголодав из-за проблем со снабжением, оставили линию фронта, но оружия у них не было, а форма выглядела ужасно.
Пройдя вдоль насыпи, они, как будто заранее обо всем договорившись, направились к саду «чиновничьей» семьи. Что такое люди в военной форме, я прекрасно знал, поэтому внимательно следил взглядом за теми пятерыми, наблюдал, так сказать, за их передвижениями. Я видел все, что произошло, от начала до конца и во всех подробностях. Акациевая роща тогда еще не успела разрастись, и обзор был гораздо лучше.
Те пятеро вошли в сад «чиновничьей» семьи, и некоторое время все оставалось тихо. И вот надо ж такому случиться! Пока они были в саду, появились трое из южнокорейской военной полиции. Унтер-офицер с тремя галочками и маленькой звездочкой на погонах и двое рядовых. У всех троих имелись пистолеты, а у одного из рядовых еще и винтовка. Видимо, они уже от кого-то узнали, что у солдат нет оружия. Ни о чем не спросив, они направились прямиком к воротам и затаились за понцирусовой изгородью. Сердце у меня екнуло, но вообще-то я не особо переживал за солдат. Подумал, ничего ужасного не случится, даже если полицейские их арестуют — ведь все они из одной армии.
Когда пятеро солдат, завернув и взвалив на спины сорванные зеленые яблоки, вышли из сада, полицейские, угрожая оружием, заставили их остановиться. Потом полицейские повели солдат через акациевую рощу к сосновому лесочку на берегу. Рядовой с винтовкой подгонял их, тыча дулом в спины, но я и представить не мог, что они своих же, всех пятерых разом… В те времена там была еще одна, обходная дорога в деревню. Я думал, ну отведут их в полицейское управление, вытрясут души. Но нет. Не успели все они вместе скрыться в тени молодых сосенок, как раздались громкие выстрелы, и трое полицейских вышли из лесочка обратно. От пистолета, который сжимал в руке унтер-офицер, вроде бы даже шел голубоватый пороховой дымок. Но может быть, я выдумал это, поняв, что трое полицейских застрелили пятерых солдат…
Жителям деревни, привлеченным выстрелами, унтер-офицер на повышенных тонах объяснил за что. Сказал, мол, оборона Нактонгана не сегодня завтра падет, а эти пятеро оставили линию фронта, да еще и причинили своим воровством ущерб добрым людям — за это их и приговорили на месте… Добавил, что военные полицейские обязаны следить за порядком в армии и имеют право за капитуляцию и дезертирство расстреливать без суда и следствия…
4
Имеется в виду генерал-майор Ли Гвонму, служивший в свое время в 8-й армии НОАК и командовавший в северокорейской армии 4-й пехотной дивизией, которая участвовала в знаменитой битве за Нактонган.