Берег и прилегающая местность населены бурятами, монголами и онкотами. Здесь повсюду водится хороший чёрный соболь и попадается во многих местах кабарга.
Следует заметить, что, когда я, покинув монастырь св. Николая, расположенный при устье Ангары, выехал на озеро, многие люди с большим жаром предупреждали и просили меня, чтобы я, когда выйду в это свирепое море, называл бы его не озером, а далаем, или морем. При этом они прибавляли, что уже многие знатные люди, отправлявшиеся на Байкал и называвшие его озером, то есть стоячей водой, вскоре становились жертвами сильных бурь и попадали в смертельную опасность. Но мне казалось смешным, чтобы озеро обижалось на оскорбления и становилось на защиту своей чести и величия. Поэтому я выехал с божьей помощью и, когда достиг середины озера, велел подать себе хороший бокал сухого вина и выпил за здоровье всех честных, открытых, хороших христиан и друзей во всей Европе, прибавив к этому шутя: «А тебя, озеро — стоячая вода, беру в свидетели». И я заметил, что и вино мне было по вкусу и, чем дальше я двигался, ветер, который до того дул сильнее обычного, всё более утихал; так что я прибыл в острог Кабанье при ясной и солнечной погоде.
Кабанье — первая даурская крепость. Озеро нисколько не мстило мне. Я от души смеялся над глупостью тех людей, которые верят сказкам, [...].
Глава 9
После того как на следующий день я покинул острог Кабанье, прибыли мы 12 марта в большую слободу Ильинскую, или Большую Заимку. Большинство Жителей здесь русские. Зимой они охотятся на соболей. Земледелием же они занимаются лишь для того, чтобы удовлетворить наиболее существенные нужды; повсюду находятся большие бесплодные необработанные сопки.
Оттуда прибыл я 14-го числа того же месяца в острог Танценской, где находится довольно значительный казачий гарнизон, чтобы прикрывать область от пограничных монголов.
Не теряя времени, я проследовал дальше санным путём и 19 марта достиг Удинска. Этот острог стоит на высокой горе, но большая часть населения живёт у подножия горы, по реке Уда, которая приблизительно в четверти мили ниже города впадает в реку Селенгу.
В этом городе имеется большой гарнизон русских казаков, так как здесь проходит граница с землями монголов. Город Удинск считается воротами в Даурию. Летом сюда очень часто являются монголы и уводят с пастбищ возле города лошадей. Для земледелия эта область малопригодна, так как она очень гориста. Но здесь много огородов, где выращивают капусту, репу, морковь и т. д. Нигде вокруг не видно почти ни одного дерева.
В то время как я здесь спокойно отдыхал, однажды вечером, около девяти часов, произошло сильное землетрясение, так что дома в городе зашатались и в течение часа было три толчка, но землетрясение не причинило особого вреда.
Река Уда в течение года даёт мало рыбы, если не считать немного щуки и плотвы, но ежегодно в июне подымается в неё вверх, против течения, из Байкала в громадном количестве некая порода рыбы, которую жители называют омулем. Величиной она с сельдь и доходит по реке не далее окраины города, останавливаясь у обрушившейся горы. Здесь она проводит несколько дней, после чего возвращается в озеро. По реке идёт она так густо одна за другой, что просто трудно поверить. Как мне рассказал комендант этого города, однажды он бросил в воду несколько кусков камня-известняка, которые не пошли ко дну, а так и остались на рыбе. Когда жители хотят наловить омуля, запасаются лишь мешком, рубашкой пли парой полотняных наволочек, идут на берег и вытаскивают уйму рыбы, гораздо больше, чем им нужно.
В Удинске также, к моей досаде, пришлось немало промешкать, пока мои верблюды и лошади не были готовы, и я очень обрадовался, когда 6 апреля смог продолжать путь.
26-го числа этого же месяца прибыли мы сушей к реке Она, текущей с северо-запада и впадающей в реку Уда. 27-го достигли реки Курба, также текущей с северо-северо-запада и впадающей в Уду. Мы всё время ехали по берегу и против течения реки Уда примерно на расстоянии половины её ширины, хотя приходилось часто отклоняться в сторону, но так, чтобы не терять её надолго из виду.
29-го, к моему большому удовольствию, я расстался с этой дикой и пустынной дорогой и добрался до острога Еравна. Я был рад снова прибыть в жилой пункт, так как от Удинска места необитаемы и, кроме того, приходилось переваливать через высокие скалы, что очень утомительно.
В остроге Еравна имеется казачий гарнизон. Здесь также живёт много русских, промышляющих соболя.
В основном эта местность населена язычниками, называемыми конными тунгусами[349]. Это ответвление тунгусского племени, живущего по течению Тунгуски и Ангары. Тем не менее язык их не похож ни на какой другой. Когда кто-либо из них умирает, его закапывают в землю с платьями и луком; сверху кладут камни и воздвигают столб, у которого убивают и кладут его лучшую лошадь. Все они живут охотой на соболя (в этой области попадаются животные с редкостным чёрным мехом), водятся также превосходные рыси и белка почти целиком черновато-серая, которую раньше ловили главным образом китайцы.
349