В декабре 1936 года успехи японцев вынудили Чан Кайши договориться со своими врагами — коммунистами — и организовать объединенный антияпонский фронт. Достижение согласия оказалось делом нелегким — во время поездки в северные районы Чан Кайши был арестован главарем одного из вооруженных отрядов и едва избежал смертной казни — но modus vivendi[78] было все же достигнуто. Этот хрупкий и противоречивый союз, похожий скорее на вооруженное перемирие, просуществовал до 1945 года.
Коммунисты были вынуждены вступить в союз с Чан Кайши, потому что они не получали от Москвы никакой поддержки, даже моральной. Устремления Сталина в Китае были ограничены портами и железными дорогами в Маньчжурии, находившимися в руках японцев. Советского диктатора полностью устраивал Китай, постоянно находящийся в состоянии смуты. Сталин не хотел иметь у себя под боком сильный объединенный Китай — независимо от того, коммунистический или нет.
Структура власти Чан Кайши была основана на родовых связях и коррупции; военачальники хранили ему верность до тех пор, пока им платили наличными. Деньги значили для Чан Кайши больше, чем оружие, и ради них он был готов на время становиться тем, кем его хотели видеть его благожелатели. Русским он выдавал себя за союзника в войне против японцев, в результате чего его армия получила в период с 1937 по 1939 год 500 миллионов долларов военных кредитов, а также такие дополнительные мелочи, как эскадрилья истребителей с русскими летчиками. Не успев получить помощь от русских, Чан Кайши начинал пугать Вашингтон рассказами о том, что Москва вооружает китайских коммунистов, и таким образом в дополнение к помощи от России получал помощь от Соединенных Штатов. (В действительности Советский Союз до 1945 года практически ничего не давал китайским коммунистам.)
Чан Кайши заботился о том, чтобы американские послы, специальные представители и посланники видели его антипатию к японцам и ненависть к коммунистам именно в тех соотношениях, которые им больше всего нравились. Отмахнувшись от японцев словами «это кожная болезнь», он назвал коммунистов «болезнью сердца». Однако подобные предостережения Чан Кайши сглаживал оптимистичными заявлениями о том, что он, когда придет время, без труда сокрушит коммунистов. А для тех, кто желал услышать другое, он утверждал, что объединенный фронт — его националисты и коммунисты Мао Цзэдуна — совместными усилиями разгромит японцев.
На самом деле войска Чан Кайши не имели ни желания, ни средств, чтобы изгнать из страны японских захватчиков и даже чтобы уничтожить коммунистов Мао Цзэдуна. Но, к счастью для Чан Кайши, у японцев не было достаточного количества людей, чтобы завоевать весь Китай и тем более удержать его в своих руках. В течение всего периода, который японцы назвали «Пятнадцатилетней войной», нерегулярные боевые действия не прекращались ни на день. Чан Кайши превратил войну в прибыльное ремесло, в то время как японские генералы завязли в конфликте, в котором они не могли ни одержать окончательную победу, ни добиться мирного соглашения в результате переговоров. Квантунская армия стала одержима войной в Китае: военачальники настаивали на том, чтобы эта война получила приоритет перед всеми остальными фронтами, и этот бескрайний театр военных действий высасывал ресурсы Японии до самого окончания войны в 1945 году.
Токио, кажется, так никогда и не удалось установить контроль над Квантунской армией. В то время как все японские генералы мыслили одинаково, правительству хронически не хватало стабильности, многочисленные фракции постоянно боролись друг с другом за власть, а политические убийства были распространенным явлением. В период с 1912 по 1941 год были убиты шесть премьер-министров, а также много других политиков, впавших в немилость. Убийства обычно совершали уважаемые офицеры, выходцы из среднего класса, взывавшие к духу «гекокудзё». Подобно многим другим аспектам японской жизни, понятие «гекокудзё» не имеет точного перевода. Японские переводчики склонны давать толкование «правление снизу», а европейцы предпочитают «неподчинение». В любом случае, это форма неповиновения, основанная на патриотических мотивах. (Один из историков военно-морского флота сравнивает это с тем случаем, когда Нельсон закрыл глаза на сигнал, требующий прекратить сражение при Копенгагене.) Но японцы относятся к индивидуализму неодобрительно — вспомните торчащие гвозди, — поэтому «гекокудзё» совершали группы молодых людей, как правило молодых офицеров, которыми в бурные 30-е годы манипулировала армейская верхушка. Больше того, высшие военные чины использовали «гекокудзё» в качестве оправдания определенным насильственным действиям, позволяя исполнителям уходить от наказания.