Однажды Тиен наткнулась на сообщение о загадочном явлении, случившемся в эти же самые дни. У берегов Калифорнии был пойман стеклянный8 американский угорь. У тихоокеанского берега Северной Америки, где угорь не обитал никогда! Среди вала объяснений, предлагавшихся учёными и любителями, были и такие, что этого угря выпустил какой-то шутник или же это сбившийся с дороги и поплывший через Тихий океан не в ту сторону (чудом его переплывший и, очевидно, сильно при этом мутировавший) японский угорь. Безотчётно Тиен связала для себя этот абсурдный случай с тем, что они наблюдали здесь.
Пятым утром после той ночи, когда они сюда прибыли, дед и внучка в который раз переглянулись и снова поняли друг друга без слов. Необходимо было уходить. Смотав все свои рыболовные принадлежности и подняв якорь, Бинь пошёл заводить мотор. Тиен только сказала ему:
– Помнишь, ты часто повторял любимые слова прапрадедушки: «Времена меняются сами, от наших усилий они не зависят». Времена изменились, деда.
Не досада от неведомо куда ускользнувшей добычи переполняла их, нет. Достатка хватало и так. Довлела инстинктивная тревога от того, что наступило нечто неведомое, неподвластное никаким человеческим усилиям.
Пройдя миль двенадцать, они сблизились со шхуной рыболовецкого кооператива. Её шкипер сам через мегафон попросил подойти, пообщаться. Познакомились.
– Что, дедуля, решил море внучке показать? – спросил, улыбаясь, шкипер, веселый загорелый тридцатилетний мóлодец кряжистого для вьетнамца сложения. – Море, как всегда, заглядение, даже во время тайфуна, хотя вам бы надо поторопиться, чтобы под него не попасть… Да, я говорю, море заглядение, а вот порыбачить вам, наверное, тоже хотелось, но, увы, не пришлось.
При этих его словах все выпрямились, странно посмотрели друг на друга и без слов всё поняли.
– Да, говорю я, – произнёс странным тоном шкипер, у которого сразу исчезла вся весёлость. – Мы тоже вышли порыбачить в это время, как обычно, но увы… Сами мы из Хамтана. Были мы и на Катуике, и у Тхе, и севернее… Всюду, всюду до самого мыса Кана рыба исчезла, как будто её пожрал морской дракон!
…
Национальный парк Доньяна в обширном эстуарии Гвадалквивира это семьдесят пять тысяч гектаров болот и диких лесов, в основном болот. Здесь – одно из богатейших в Европе зимовий пернатых. Каждый год с октября по декабрь сюда слетаются больше миллиона водоплавающих птиц, гонимых стужею со всей Восточной и Северной Европы. Сотни видов гусей, уток, цапель, ржанок… Это земля обетованная не только для птиц, но и для орнитолога.
Доктор первого года обучения9 Мадридского университета имени Карлоса III молоденькая Мерседес Видаль Карраско с трепетом отправлялась в Севилью, чтобы согласовать там последние детали проекта исследования с департаментом национального парка, после чего минимум на неделю затеряться на этих водно-тростниковых просторах. Это была её давняя мечта. Когда она на бакалавриатской практике лазила по горным кручам, отыскивая гнёзда редких пиренейских орлов, когда в магистратуре она занималась восстановлением природной популяции золотых аратинг10, то всё равно мечтала о том, что когда-нибудь приедет в эту птичью Мекку Европы.
В департаменте её встретили обескураженные лица. Нет, изумление было вызвано не её приездом. Сотрудники национального парка столкнулись со странным явлением. Уже начался ноябрь, но за всю осень в парк прилетели зимовать только считанные тысячи птиц.
Мерседес, тем не менее, не собиралась сразу отказываться от цели вожделённых исследований. Поначалу ей показалось, что этот новый феномен только добавляет интереса. Но когда на арендованной ею каютной моторке она целую неделю проторчала в этих болотах, время от времени перебираясь из одной лагуны в другую, и увидела, и то случайно, едва сотню уток и куликов, ей на мгновение показалось, что она даром потратила целую жизнь. Унылое безмолвие пустых болот, обычно всегда оживлённых, порождало сюрреалистическое чувство, как будто жизнь на Земле прекратилась.
Да явление и вправду не поддавалось пока рациональному объяснению! Ведь сами-то птицы не исчезли с лица Земли! Мерседес уже узнала, что в эту осень в болотах Камарг11 количество зимующих пернатых раза в полтора превысило обычное! Почему они полетели туда, почему никто (несколько тысяч – это в масштабе миллионов равняется практически нулю) не прилетел сюда, в дельту Гвадалквивира? Как будто это место внезапно стало проклято…
8
Стеклянный угорь – последняя личиночная стадия угря, предшествующая его превращению во взрослое животное и вселению из морских в пресные воды
10
Золотая аратинга – единственный вид попугаев рода гвароба, обитают в низовьях Амазонки, очень эффектны на вид, массово отлавливались, практически исчезли в природе.
11
Камарг – болотистая местность в эстуарии реки Роны на юге Франции, ещё одно обычное место массовой зимовки водоплавающих птиц со всей Европы.