Чтобы добавить новые силы к 11-й авиагруппе, Даудингу пришлось подвергнуть риску жизненно важные индустриальные предприятия в средней Англии, забрав часть истребителей из 10-й, 12-й и 13-й авиагрупп. Теперь враг располагал авиабазами, с которых он “дотягивался” до любых пунктов южного и восточного побережья. Разведка предупреждала, что наиболее опасным с точки зрения вторжения является не юго-восточная, а восточная Англия.
Возможно, Даудингу нужно было и не распылять свои эскадрильи, и не сосредоточивать их во второстепенном секторе. На тот момент шансы победы RAF были ничтожно малы, — задача Даудинга сводилась к нанесению потерь противнику, при условии сохранения своих истребителей. Только в решающий день, день вторжения, надлежало атаковать всеми силами и “по-английски” сделать все возможное.
Даудинг придерживался тактики использования эскадрилий по две, вместо больших групп по четыре эскадрильи в каждой, которые были развернуты над Дюнкерком. В результате противник в воздушных сражениях почти всегда превосходил силы RAF числом. Между 5 и 7 июля английские ВВС лишились более чем двухсот самолетов, в то время как у “Люфтваффе” потери составили 125 самолетов. Соотношение потерь истребителей было 95:73 в пользу “Люфтваффе”. Это надо было прекращать, потому что потери RAF превосходили производство самолетов в Англии.
7 июля главнокомандующие согласились с “вероятной неизбежностью”[231] вторжения и отдали приказы о бомбардировке обнаруженных[232] в портах Ла-Манша вражеских кораблей. На самом же деле, это было лишь официальным одобрением событий предыдущей ночи, когда “хэмпдены” и “бленхеймы” под командованием маршала военно-воздушных сил сэра Чарльза Портала атаковали Дюнкерк и Кале. Простые граждане и репортеры, стоя на утесах Дувра, могли видеть вражеский берег, освещенный поисковыми прожекторами, отблесками выстрелов орудий и взрывами бомб. Статьи, которые были опубликованы на следующий день, полностью изменили отношение людей к “интенсивным ударам, наносимым по портам Вторжения” (под таким названием общественности были известны гавани противоположного берега Ла-Манша). Ни у кого из наблюдателей не возникало сомнения, что теперь-то и началась настоящая “битва за Великобританию”. Внезапно простой народ ощутил, что вторжение находится “на расстоянии вытянутой руки”.
На следующий день было объявлено, что большая часть бомбардировщиков, включая наиболее мощные “веллингтоны” и “уитли”, присоединилась к сражению. Бомбили не только гавани, но и вражеские аэродромы. Однако эти атаки были не слишком результативными, о чем, естественно, в прессе умалчивалось. Хотя некоторые бомбардировщики вышли на цель и потопили или повредили не менее 30 барж и лодок, результаты не стоили затраченных усилий. Удары по аэродромам вообще не имели успеха. За последний месяц потери при таких рейдах составили 30 бомбардировщиков, а вражеских самолетов было уничтожено всего четыре.
Страшным предзнаменованием — причем для обеих сторон — явилось вмешательство Королевского ВМФ. Несколько крейсеров и три миноносца вышли из Ширнесса в ночь с 7 на 8 июля, атаковали Остенде и Дюнкерк и, под прикрытием темноты, спокойно возвратились в порт. “Кригсмарине” немедленно отреагировал на агрессию со стороны англичан. Не имея возможности пересечь Па-де-Кале ночью, флот вторжения вышел в море днем. Англичане же продолжали укреплять береговые батареи и наращивать мощь ВВС.
231
Формула, изобретенная министром иностранных дел Российской империи Сазоновым, который 30 июля 1914 года сообщил российским представителям за рубежом именно “о вероятной неизбежности” войны.