— Салам алейкум, рафик[6] Кармаль, — непроизвольно произнес я, увидев его гуляющим под кронами сосен.
Он с готовностью сделал шаг навстречу, мы пожали друг другу руки и по обычаю трижды обнялись. Кармаль был одет в костюм и легкий свитер. Несмотря на изменение его положения, он сохранил прежнюю горделивую осанку, подобающую первому лицу. Но в его манерах уже не сквозило то превосходство, которое способен себе позволить только очень значительный человек. Приглядевшись, можно было заметить в его глазах грусть.
Кармаль был не один: рядом прогуливался крупный молодой афганец, как потом выяснилось, муж его дочери, а чуть поодаль топтался человек с невыразительным лицом, профессиональная принадлежность которого выявилась, едва мы начали разговаривать: он придвинулся ближе и, вытянув шею, стал вслушиваться в каждое слово.
— Я не понял, рафик Кармаль, — сказал я, кивнув на любознательного субъекта. — Это он вас охраняет или вы у него под арестом?
— Сам не пойму, — печально улыбнулся бывший генсек. — Только он от меня ни на шаг.
— Ну, а если я приглашу своего старого знакомого к себе на дачу на чашку чая? — обратился я к «топтуну».
— Только со мной, — отрезал он и со скучающим видом отвернулся.
Бедный Бабрак Кармаль… У себя на родине он был заложником наших советников и генералов и даже в изгнании не может освободиться от назойливой опеки.
В тот раз мы обменялись телефонами, договорились о новых встречах. И эти встречи были — на даче, где жил Кармаль. Фрагменты бесед, состоявшихся зимой и летом 1990 года, включены в нашу книгу. Почему они так скупы? Об этом просил сам Кармаль: он считает, что для обнародования всего, что было, еще не настало время.
Но соответствует ли истине то, что под шепог сосен рассказывал смещенный генсек? Он высказывал свою личную оценку минувших событий. Право читателей — принять ее или усомниться в ней.
«Пишите, что проситесь добровольно…»
— Знали вы тогда, зачем и почему вошли с оружием в Афганистан? — спрашивали мы у многих москвичей, кто в числе первых солдат оказался на территории суверенного соседнего государства. — И вообще, чем памятен лично вам ввод войск, что вы при этом ощущали?
Андрей Лагунов, рядовой: В 1979 году я окончил Московский радиотехнический техникум, защитил диплом — и в армию. Попал в мотострелковый полк. Еще в ноябре прошел слух — пойдем за границу. Слух, он и есть слух… Тем не менее полк доукомплектовали до полного состава, в начале декабря погрузили в эшелоны и отправили в Термез. Нам заменили обмундирование, оружие — вместо автоматов АК-47 выдали новенькие «Калашниковы», калибра 5,45 мм.
Недели три стояли. Ребята полагали: предстоят учения, маневры. Приехали в расположение части какие-то генералы. Нас построили. Один генерал что-то прокричал, толком мы и не разобрали. Вроде идем выполнять интернациональный долг в Афганистан.
Объявили готовность номер один. Пересекли Государственную границу. Я находился в составе зенитно-ракетной артиллерийской батареи. Были у нас зенитные четырехствольные установки, в них — локационные устройства, я выполнял функции старшего мастера счетно-решающего прибора. Шли до Кабула, не торопясь. Что происходит в Афганистане, почему мы здесь — ничего не знали. Никто нам не рассказывал, не объяснял.
Местное население не проявляло никакой враждебности. Пацаны мал-мала меньше подбегали к машинам, выкрикивали: «Шурави, шурави!», попрошайничали. Мы раздавали жителям кишлаков хлеб, консервы. Бросалась в глаза страшная бедность.
Николай Ковтун, младший сержант: Был я еще в учебке. Помню ротную шутку: «Пойдешь служить, куда Макар телят не ганивал»… Так и вышло.
Стал я механиком-водителем танка. Два месяца прослужил, участвовал в дивизионных учениях. В декабре стали формировать полк средних танков. Кто-то обмолвился: «На юг пойдем». «Скоро не ждите писем», — сообщил я домой. Никто ничего нам не объявлял — куда, зачем, по какому поводу.
На берегу Амударьи неделю стояли. Автоматы нам заменили, дали новые, с откидными прикладами, десантные, также гранаты, пулеметные кассеты. Велели закрасить все опознавательные знаки на машинах, экипировали нас в форму без лычек и погон.
Командир полка зачитал приказ: «Совершаем марш в Демократическую Республику Афганистан для выполнения интернационального долга». Приказ есть приказ. Никто не сомневался, что так надо. Подробностей, однако, никаких не знали. Опять же слух прошел: «Если мы не войдем первыми, войдут американцы. Во что бы то ни стало надо их опередить».