Так очаровательно и просто вошёл в мировую войну бравый солдат Швейк. Историков заинтересует, как мог он так далеко заглядывать вперёд. Если позднее события развернулись не совсем так, как он излагал их «У чаши», то мы должны иметь в виду, что Швейк отнюдь не получил основательного дипломатического образования.
Бравый солдат Швейк в полицейском управлении
Сараевские покушение наполнило полицейское управление многочисленными жертвами. Их приводили одну за другой в канцелярию для приёма арестованных, где старик-инспектор встречал входивших добродушным ворчанием:
— Этот Фердинанд вам дорого обойдётся!
Когда Швейка водворили в одну из многочисленных камер в первом этаже, он застал там общество из шести человек. Пять из них сидели вокруг стола, а в углу на койке, как бы сторонясь всех остальных, сидел шестой — мужчина средних лет.
Швейк начал расспрашивать одного за другим, за что они посажены. От всех пяти, сидевших за столом, он получил почти один и тот же ответ:
— За Сараево.
— Из-за Фердинанда.
— В связи с убийством пана эрцгерцога.
— За Фердинанда.
— За то, что в Сараеве прикончили пана эрцгерцога.
Шестой, сторонившийся пяти остальных, заявил, что он не желает иметь с ними ничего общего, опасаясь, как бы на него не пало какое-либо подозрение, так как он сидит тут за покушение на убийство с целью грабежа галицкого мужичонки.
Швейк подсел к обществу заговорщиков, которые уже в десятый раз рассказывали, как они попали сюда.
Все, кроме одного, были схвачены кто в трактире, кто в винном погребе, кто в кофейне. Исключение составлял чрезвычайно толстый господин в очках, с заплаканными глазами, который был арестован дома, в собственной квартире. Арестован он был за то, что за два дня до сараевского убийства в трактире «У Бришки» заплатил по счёту за двух сербских студентов-техников; потом его, пьяного, видел в обществе тех же студентов уже в другом ресторане, «Монмартр», на Цепной улице, агент Брикси, где, как подтвердил в протоколе своей подписью Брикси, он тоже платил за них по счёту.
Другой, небольшого роста господин, с которым та же неприятность произошла в винном погребке, был преподавателем истории и рассказывал хозяину этого погребка историю разных покушений. Накрыт он был детективом[9] как раз в тот момент, когда заканчивал общий психологический разбор покушения как такового словами:
— Мысль о покушении так же проста, как колумбово яйцо[10].
— В такой же мере, как и то, что вас ждёт тюрьма, — дополнил полицейский комиссар его вывод при допросе.
Третий заговорщик был председателем благотворительного кружка под названием «Добролюб» в Годковичках. В день покушения «Добролюб» устроил в саду гуляние с музыкой. Пришёл жандармский ротмистр и потребовал немедленно прекратить увеселения, так как Австрии в трауре, на что председатель «Добролюба» добродушно сказал:
— Подождите минуточку, сейчас доиграют «Гей, славяне».
Изумительную штуку сыграл покойник Фердинанд с четвёртым арестованным, о котором следует сказать, что это был человек открытого характера и рыцарской честности. Два дня он избегал всяких разговоров о Фердинанде, и только вечером в кафе, во время карточной игры, начиная седьмую пульку, воскликнул:
— Семь пулек, как в Сараеве!
Пятый, который, как он сам оказал, сидит за убийство пана эрцгерцога, был до сих так взъерошен от ужаса, что его голова напоминала мохнатого пинчера. В ресторане, где он был арестован, он не сказал ни одного слова, даже не читал газет об убийстве Фердинанда; он сидел у стола совершенно один, как вдруг к нему подошёл какой-то господин, сел против пего и быстро спросил:
— Читали?
— Ничего не читал.
— Слыхали?
— Нет, не слыхал.
— А знаете, в чем дело?
— Не знаю. Мне до этого нет никакого дела.
— Всё-таки это должно было бы вас интересовать.
— Не знаю, что меня должно интересовать. Я выкурю ситару, выпью несколько кружек пива и поужинаю. А газет не читаю. Газеты врут. Зачем я буду себе нервы портить?
— Вас не интересует даже это убийство в Сараеве?
— Меня никакие убийства не интересуют. Всё равно, произошла ли оно в Праге, в Сараеве или в Лондоне. Для этого имеются соответствующие учреждения, суды, полиция. Если где-нибудь кого-нибудь убили, то так ему и надо: не будь таким болваном и растяпой и не позволяй себя убивать.
Этими последними словами ему пришлось закончить разговор.
Выслушав все эти страшные заговорщицкие истории, Швейк счёл уместным разъяснить всем всю безнадёжность их положения.
10
О знаменитом мореплавателе, открывшем Америку, Колумбе, рассказывают анекдот: однажды в его присутствии задали задачу, как поставить яйцо острым концом, чтобы оно не падало. Колумб надбил конец яйца и поставил его.