Единственное, что слегка беспокоило меня в нашем местоположении, было то, что оно располагалось почти в центре улья — то есть, в нескольких десятках километров от внешних стен, а значит было тем самым местом, где с одной стороны, на нас будут напирать эльдары, прорвавшие внешние линии обороны и спускающиеся со шпилей, а с другой — эльдары, раскопавшие свой портал и поднимающиеся из подулья.
Эта была не самая приятная мысль, так что, садясь в аэромобиль, присланный за мной губернатором, я затолкал её куда–то на задворки сознания. Я мог бы отправиться к вершине шпиля на фуникулёрах, что соединяли многие ярусы или просто поехать по сети дорог, подъёмов и туннелей, пронзавших город как вены и артерии, и если бы я знал, сколько всего случится в этой короткой поездке, то так бы и сделал — но я пребывал в счастливом неведении, потому сел внутрь без раздумий. Если уж начистоту, в этом решении была и капля тщеславия[96]; мне польстило, что губернатор послал за мной аэромобиль, и я счёл, что отказываться будет недипломатично. Кроме того, опыт подсказывал, что ездить в личном транспорте богатых и влиятельных людей обычно удобнее, чем трястись в «Саламандре», что ведёт Юрген. Впрочем, в «Саламандре» проехаться все равно пришлось, чтобы добраться до посадочной площадки — мой ординарец справился за этим минут за пять, почти не причинив улью сопутствующего ущерба.
— На этом всё? — Чуть натянуто спросил он, когда я выбирался из машины, поправляя фуражку. Юрген явно считал, что его отсутствие нанесёт моему положению непоправимый удар, ведь у каждого важного человека должен быть адъютант. Если я ничего не отвечу, он будет дуться несколько дней.
Так что я доверительно кивнул.
— Боюсь, что так. Я бы предпочёл, чтобы ты пошёл со мной. Но мне будет спокойнее, если хотя бы один из нас всегда останется под рукой у инквизитора Вейл.
— Конечно, сэр. — Юрген чуть горделиво кивнул. — Не сомневайтесь, я сделаю всё, что ей будет нужно.
— Я уверен в этом. — Отозвался я. — Нет никого, кому бы я доверял больше. — И это было правдой, как и то, что мои слова были самыми правильными, что можно было сказать.
Успокоенный Юрген умчался стращать ни в чём не повинных автомобилистов нижнего Многоёма, а я зашагал к посадочной площадке.
Как я и ожидал, она была крытой — наружный воздух был пригоден для дыхания не больше, чем таковой на любом мире-мануфакторуме, так что посланный за мной аэромобиль стоял в центре ангара, способном вместить крупный грузовой челнок[97], а губернаторская машина в нём выглядела как детская игрушка.
Тем не менее, когда я подошёл ближе, а мои сапоги ступили на металлическую сетчатую поверхность платформы, аэромобиль оказался достаточно вместительным, чтобы с удобством перевозить трёх человек. Пассажирская дверь была открыта, а ленивый гул винтов, установленных на каждом углу, смешивался с взвизгами дурно смазанных подшипников, поддерживая машину в нескольких сантиметрах от пола.
— Доброе утро. — Я забрался внутрь и кивнул водителю, отделённому от меня прозрачной перегородкой, но спустя миг понял, что мог бы и поберечь дыхание — стенка между отсеками явно была звуконепроницаемой, чтобы пассажиры могли спокойно обсуждать хоть государственные, хоть личные проблемы, не боясь, что их подслушает шофёр[98].
Пилот явно видел меня — стоило усесться, как он ткнул какую–то кнопку, и дверь с успокаивающим звуком захлопнулась, двигатели заревели сильнее, и аэромобиль пришёл в движение. Я, привычный к юргеновой манере вождения, поспешил за что–то схватиться, попутно удивившись тому, как неловок личный водитель Фульхера. Аэромобиль выровнялся, крыша у нас над головами начала раздвигаться, делясь на две половинки. Через щель немедленно стал пробиваться густой жёлтый туман, а небе не было видно ни зги — но если честно, я подозревал, что на Железоплавильне это обычное дело.
— Кайафас. — Прозвучал в моём наушнике голос Кастин. — Ты уже в воздухе?
— Почти. — Ответил я, когда очередной внезапный толчок сотряс аэромобиль. — Постой!
— Что–что? — Полковник явно была озадачена.
— Это не тебе, извини. — Я подался вперед и резко постучал по стеклу, но пилот не только никак не ответил, но потянулся к регулятору тяги. Из–за этого шалтай-болтая[99] меня вбило обратно в сидение, а машина задрала нос и понеслась в небо через всё расширяющуюся щель. Я огляделся вокруг, но увидел не больше, чем ожидал — неясные силуэты огромных зданий, аэромобили, что, проносясь мимо, на миг показывались и тут же пропадали в тумане, отдающем оранжевым благодаря поглощённому им свету прожекторов, люминаторов и случайных вспышек пламени и электрических разрядов. — Можешь сказать губернатору, что я уже в пути.
98