Единственной машиной, ждущей у дворца, был парящий в нескольких сантиметрах от дороги и мирно урчащий антигравами лимузин Эмберли, который я узнал с первого взгляда. Наши отразившиеся в его затемнённых окнах двойники повторяли за оригиналами каждое движение. Мгновение спустя, дверь открылась, я последовал за Эмберли внутрь и рухнул на сиденье рядом с ней, прежде чем осознал, что в аэромобиле есть ещё один пассажир.
— Комиссар. Мы встретились снова. — По голосу Веккмана можно было подумать, что его с минуты на минуту скрутит неминуемый приступ расстройства желудка.
Эмберли наклонилась к Пелтону, что, как обычно, занимал место водителя. Напяленная на него шофёрская кепка никак не делала отставного арбитра похожим на слугу, а скорее на сконцентрированную неприятность, только и ищущую, с кем бы случиться. — В штаб Имперской Гвардии, Мельком, если не возражаешь. Не спеши. Нам нужно кое–что обсудить.
— Поеду самым живописным путем. — Сарказм в его голосе не скрывался, а прятался в засаде. Он подал энергию на антигравы, и лимузин плавно поднялся в воздух — разительное отличие от той болтанки, что я испытал в губернаторской машине. Впрочем, теперь я осознал, насколько это было логично — ведь спектр навыков моего пилота явно не имел никакого отношения к управлению аэромобилями.
— Как продвигается ваше расследование? — Спросил я, надеясь хоть на какие–нибудь хорошие новости.
— Медленно. — Ответил Веккман так, будто в этом был виноват я. — Было бы куда легче отследить культ со стороны Дречии, где он обнаружил себя, чем пытаться искать его ячейки здесь.
— Что ж, тогда вам стоит попросить эльдаров не мешать вам пройти. — Вставила Эмберли, когда Пелтон завел лимузин в огромный шлюз. Колоссальные бронзовые ворота захлопнулись за нами со звучным «клац!», что отдался в бронированном корпусе нашего аэромобиля, и мы оказались перед внешними створками шлюза, само собой, украшенными гербом, что размерами превосходил лимузин. — Удачи вам с этим.
— Если не возражаете, я спрошу, — начал я, — что вы тут делаете? — Эмберли не делала тайны из своего желания держаться от Веккмана подальше, так что столкнуться с ним в её же лимузине было весьма неожиданно.
— Я хотел перемолвиться с вами о покушении на вашу жизнь. — Ответил инквизитор. — Это ведь еретики?
— Глава губернаторской гвардии так думает. — Ответил я. — Хотя я не понимаю, что им от меня надо, если быть честным.
— Как и я. — Согласился Веккман. — Кажется, они пошли на весьма дорогостоящее и непростое предприятие, внедрив своих людей во дворец и вооружив несколько аэромобилей. Значит, у них есть доступ к значительным ресурсам, которые они могут использовать, чтобы приводить в исполнение свои планы, а не тратить попусту на глупую месть.
Внешние ворота шлюза начали подниматься, открывая нам пурпурное небо и носящиеся по нему аэромобили. Мне показалось, что движение вокруг улья стало интенсивнее — среди воздушных машин появилось больше челноков и других космических аппаратов — но спустя миг я понял, что это должно быть беженцы с орбитальных пустотных станций, привлечённые обманчивой безопасностью улья. Я сомневался, что эльдары устроят масштабную бомбардировку — это превратит улей в тонну щебня, которые похоронят под собой портал[121], и отнимет у них надежду на успешное вторжение и отвоевание планеты, которую они покинули тысячелетия назад.
— Похоже на то. — Неохотно соглашаясь, кивнула Эмберли. — Если они смогли заслать убийцу во дворец, то почему не могли просто не убить Фульхера, когда была возможность, и не покончить с этим? Государственный переворот, еретики приходят к власти. Возможно, через какого–нибудь благонамеренного и тупого фульхерова родственника, и дело сделано.
— Кто знает? — Отозвался я. — Они всё равно все чокнутые.
— О нет. — С чувством возразил Веккман. — Вовсе не так. Нерациональные, заблуждающиеся и очень опасные — да, но за их действиями всегда есть цель, что имеет для них явный смысл.
— В любом случае, связываться с эльдарами смысла нет. — Сказал я, и Эмберли кивнула, разглядывая грязевые облака под нами. Пелтон спускался медленно, осторожно вливаясь в транспортный поток, и вскоре мы были со всех сторон окружены другими аэромобилями, довольно похожими на те, чьи пассажиры покушались на меня. И хотя я понимал, насколько маловероятно сейчас ожидать чего–то подобного, поделать с собой ничего не мог — паранойя столько раз спасала мне жизнь, что иногда я был готов потакать ей.