– Что ж, – сказал Хейз. – Теперь кое-что начинает проясняться.
– Когда он так быстро укатил, я сразу смекнула, что дело нечисто, – сказала Конни.
– Почему?
– Потому что он был весь в крови. На тротуаре за углом натекла целая лужа.
Хейз сделал знак патрульному, и тот вышел из магазина проверить показания старухи.
– Вы случайно не заметили номер?
– Заметила.
– Какой же?
– Я не обратила внимания на цифры. Я заметила только, что на машине был номер.
– А может быть, вы знаете, какого года выпуска машина, какой марки? – спросил Хейз.
– Конечно. Не верите? Вы, наверное, считаете, что женщина в семьдесят четыре года ничего не смыслит в таких вещах? Ничего подобного! Я могу назвать год выпуска и марку любой машины на улице. У меня хорошее зрение. Двадцать процентов в обоих глазах, хотя мне и стукнуло семьдесят четыре!
– Так какая же...
– Машина на той стороне улицы – «Бьюик» пятьдесят четвертого года, за ней фургон, «Форд» пятьдесят второго, а там вон...
– А что вы скажете насчет машины, в которой уехал тот тип? – спросил Хейз.
– По-вашему, я не знаю, что это была за машина?
– Ничего подобного, я уверен, что вы знаете. И жду, когда вы мне об этом расскажете.
– "Додж" сорок седьмого года, – хитро прищурясь, сказала старуха.
– Седан?
– Да.
– Четырехдверный или двухдверный?
– Четырех.
– А цвет?
– Зеленый, но не фабричный. Фирма «Крайслер» никогда не выпускала машины такого цвета.
– Что же это за цвет?
– Ну, такой темно-зеленый. Машина перекрашена, можете не сомневаться. Это не фабричная окраска.
– Вы уверены?
– В машинах я кое-что смыслю. Спросите про какую хотите. Никогда не видела, чтобы «Крайслер» красил машины в такой цвет. Даже теперь, когда одна расцветка безумнее другой.
– Огромное спасибо, мисс Фицгенри, – сказал Хейз. – Вы нам очень помогли.
Он проводил её до порога. Там старуха остановилась и чарующе улыбнулась, показав редкие кривые зубы.
– Разве вам не нужен мой адрес? – спросила она.
– Зачем, мисс Фицгенри?
– Чтобы знать, куда прислать мне чек, – ответила старуха.
Глава 7
Берт Клинг сидел в дежурке и беседовал по телефону со своей невестой Клер Таунсенд.
– Я сейчас не могу говорить, – объяснял он.
– Даже не можешь сказать, что любишь меня?
– Нет.
– Почему?
– А потому!
– Кто-то рядом?
– Да.
– Кто же?
– Мейер.
– Ты меня звал? – повернулся к нему Мейер.
– Нет, нет.
– Ты меня любишь? – спросила Клер.
– Да, – ответил Клинг и украдкой посмотрел на Мейера.
Мейер был весьма неглуп. Наверняка он понял, что спросила Клер, потому что пришел в восторг от замешательства Клинга, который не переставал удивляться женщинам. Клер, красивая и умная девушка, почему-то никак не могла взять в толк, что дежурная комната следственного отдела – не самое подходящее место для разговоров о любви. Он представил себе Клер – копна черных волос, бездонные карие глаза, узкий нос, высокие скулы...
– Скажи, что любишь меня, – не унималась Клер.
– Что ты делаешь? – спросил Клинг.
– Готовлюсь к экзамену.
– К какому?
– По социологии.
– Вот и хорошо. Иди и занимайся. Если ты хочешь в этом семестре получить диплом...
– А если я получу диплом, ты на мне женишься?
– Женюсь, когда ты найдешь работу.
– Если бы ты стал лейтенантом, мне не пришлось бы искать работу.
– Само собой. Но пока я всего-навсего детектив третьего класса.
– Это мой последний экзамен.
– А другие ты сдала?
– А то нет!
– Умница. Ну так иди и учись.
– Лучше я немного поговорю с тобой.
– Я занят. Ты пускаешь на ветер деньги налогоплательщиков.
– Какой ты совестливый...
– Честь и совесть восемьдесят седьмого участка, – сказал Клинг, и Клер расхохоталась.
– Ладно, хорошенького понемножку. Вечером позвонишь?
– Да.
– Я люблю тебя, полицейский! – сказала она и повесила трубку.
– Подруга? – поинтересовался Мейер.
– Угу, – пробормотал Клинг.
– L'amour[5], – сказал Мейер. – Это прекрасно.
– Иди к черту.
– Я серьезно. Июнь, июнь, пора любви! Признавайся, когда свадьба.
– Во всяком случае, не в этом июне.
– Значит, в следующем?
– Может быть и раньше.
– Вот и хорошо, – сказал Мейер. – Для нас, полицейских, женитьба – великое дело. Воспитывает чувство справедливости. Узнав на деле, каково быть узником, ты не будешь торопиться арестовывать других.
– Ерунда, – ответил Клинг. – Ты ведь любишь свою тюрьму.
– Разве я говорил, что не люблю? – удивился Мейер. – Вот уже тринадцать лет я женат на этой женщине, благослови её Господь. – В его голубых глазах мелькнул огонек. – Я привык к моей камере. И если в один прекрасный день я обнаружу, что она не закрыта, я даже не попытаюсь бежать.
– Крепко же ты увяз, – заметил Клинг.
– Я люблю свою жену, – философски изрек Мейер. – Что правда, то правда.
– Когда ты женился, то уже работал в полиции?
– Да. Мы познакомились в колледже.
– А я и не знал, что ты учился в колледже.
– Я большой интеллектуал, – сказал Мейер. – Разве по мне не видно? У меня в роду все сплошь ученые. В том городишке в Европе, откуда прибыл мой дед, кроме него, никто не умел читать и писать. Он был уважаемым человеком.
– Готов поверить, – согласился Клинг.
– И правильно сделаешь. Разве я хоть раз в жизни сказал неправду? Никогда! Недаром меня зовут честный Мейер. В колледже я изучал право, я тебе не говорил?
– Нет.
– Правда, когда я окончил колледж, юристов вокруг развелось как собак нерезаных. Это было в сороковом году. Ты знаешь, кто тогда был нужен стране? Вовсе не юристы.
– А кто?
– Солдаты. Дядя Сэм поманил меня пальцем, и я пошел в армию. У меня не было выбора. А когда я в сорок четвертом демобилизовался, мне расхотелось идти в законники. Я вдруг почувствовал отвращение к кабинетной работе. И поступил в полицию. Тогда-то я женился на Саре.
– Мазлтов![6]– улыбаясь, произнес Клинг.
– Гезундхайт![7]– отозвался Мейер.
И в этот самый момент зазвонил телефон.
– Восемьдесят седьмой участок, детектив Мейер. Да, он здесь. Кто говорит? Хорошо, сейчас позову. – Он прикрыл трубку ладонью. – Тебя спрашивает какой-то Тед Бун. Родственник убитой, что ли?
– Бывший муж, – пояснил Клинг. – Сейчас подойду.
Мейер передал ему трубку.
– Детектив Клинг? Это Тед Бун.
– Как поживаете, мистер Бун?
– Спасибо, все в порядке.
– У вас какие-то новости?
– Я только что заглянул в почтовый ящик. Там было письмо. От Анни. Это может вам пригодиться?
– Письмо от Анни?
– Да. Отправлено на прошлой неделе, но адрес указан неточно. Поэтому и шло так долго. В общем, все это довольно странно.
– В письме что-нибудь важное?
– Я думаю, вы сами разберетесь, когда прочтете. Не могли бы вы приехать ко мне?
– Вы дома?
– Да.
– Ваш адрес? – спросил Клинг и стал записывать. – Сейчас приеду. – И повесил трубку.
– Какой-то след? – спросил Мейер.
– Не исключено.
– Но пока ничего определенного?
– Пожалуй.
– Почему бы тебе не обратиться к детективу Хейзу, – сказал Мейер, и в его глазах снова вспыхнули огоньки. – Говорят, он великий волшебник.
– Желаю всего наилучшего, – отчеканил Клинг и направился к выходу из дежурки.
Стюарт-Сити – небольшой компактный район Айсолы. Каких-то три квартала в излучине реки Дике. Район назвали в честь британской королевской династии, и жилые дома, что расположились у реки террасами, были построены с королевской роскошью. Когда-то фешенебельной считалась северная часть Айсолы, но постепенно она утратила свой блеск, и высший свет перебрался оттуда в другие места. Часть кварталов из этого района принадлежала восемьдесят седьмому участку, а там, как известно, сливки общества нынче не проживают.