— Как всегда, дедуля Чен, — ответила та, направляясь к выходу с металлическим кейсом в руках.
В след ей донеслось, что дедуля Чен сегодня никого не видел, был глух, спал и вообще у него маразм.
Разбудил меня тихий перезвон. Нет, не головного мозга. Его нет. И слегка мокрое ощущение на подбородке, к которому я прижимал, засыпая, пакетик со льдом. Убрав локоть, сгибом которого, по старой привычке, закрывал глаза при дневном сне, я оглянулся. Неугомонная девушка была всё ещё здесь, хотя уже успела облачиться во вчерашний спортивный костюм. Сидя в кресле, что, похоже, успела облюбовать, держа в руках гитару; старую, потёртую, с потускневшим лаком, но кажется, от того более дорогую кому-то. Обладающую своим неповторимым звучанием, почти живую. Логично предположить, что раз ни я, ни Шино подобным инструментом не обладаем, принадлежит он маленькой служанке, замершей, облокотившись на диван, и прикрыв глаза внимающей звону струн. Маленькая ниндзя, кстати, сидела рядом, положив подбородок на сложенные руки и смотря на меня немигающим кошачьим взглядом. Я чуть улыбнулся ей, одними уголками губ. Эту улыбку испортить ещё не удавалось. Надеюсь, успокаивающе.
Немного грустная песня и сильный глубокий голос поглощали, заставляли вспомнить что-то тёплое из давно минувших дней[56], отложить заботы, и просто внимать словам и приятному перебору.
Я и не заметил, забывшись и потерявшись в ручейке звука, как песня закончилась, задрожали в последний раз струны и тихо скрипнули пальцы по деке.
— Зайди завтра, после уроков, в клуб кендо, — тихо произнесла Саёко, скользнув мимо и, попрощавшись с Кёко, закрыла за собой дверь.
Вот так вот и оказалось, что проведя свои выходные достаточно полезно, я оказался идущим, после уроков, в кабинет студенческого самоуправления, доказав, что я Крут! Всего лишь проведя поединок с капитаном команды кендоистов. Интересно, что мне скажут?
---------