Трех русских солдат обыскали и отвели к другим пленным, которых мы захватили. Мои товарищи помогли мне встать и повели вдоль оставшейся части траншеи, чтобы мы могли закончить выполнение задания. Один из них выбрался из траншеи и отправился к командиру с вестью о моем ранении. Вскоре оба взвода встретились в конце траншеи. На часах было около 12:30. Вызвали медиков, которые в первую очередь занялись нашим подразделением.
Один из докторов быстро осмотрел меня. Обернувшись к командиру роты, он доложил, что меня необходимо срочно доставить в село, так как, возможно, повреждена основная артерия. Командир принял командование всей ротой и отдал приказ идти назад. Выполняя его приказ, мы потянулись в сторону села. Всего мы захватили 68 пленных. Для доставки раненых выделили одну машину и пару лошадей с телегой. Меня везли на машине вместе с четырьмя ранеными русскими пленными. Мой взвод снова втянулся в траншею, чтобы, перед тем как вернуться в наш лагерь в центре села, еще раз прочесать ее.
На обратном пути в село наш транспорт был атакован с воздуха 6 русскими бипланами. Было ясно, что они наблюдали за всем происшедшим, и мы сразу же оказались под огнем. Один из раненых русских, лежавший рядом со мной, сумел добраться до задней части машины. Он смог открыть ее и на ходу выкатиться на землю. Некоторые из наших солдат остались в тылу, чтобы дать бой русским, все еще остававшимся в окрестностях, в то время как другая часть нашей роты и перевозивший меня грузовик сразу же отправились обратно, в центр Петровского.
Когда мы добрались до села, я поспешил к врачу, который сразу же занялся мной. Осмотрев меня, он убедился, что артерия не задета. Пуля прошла всего в двух сантиметрах от нее. Точно так же она прошла мимо лимфоузлов. Меня оставили в покое с сознанием, что все у меня будет в порядке. Доктор сделал мне укол против заражения крови. Он должен был поддержать меня, пока мне не будет оказано более квалифицированное лечение. Потом меня вернули в транспорт, который доставил меня к главному штабу наших войск, расположившемуся в центре села.
Здесь мне предстояло провести ночь, так как перемещения оттуда все еще были небезопасны и все еще сохранялся риск попасть под огонь артиллерии.
Осаду села пережили всего несколько зданий. Наши подразделения заняли те, что все еще стояли. Там разместились штабы, а также места отдыха солдат. Жилое пространство быстро заполнилось. За неимением комнаты в оставшихся целыми домах медики поместили меня вместе с другими ранеными в бане. Среди раненых было 12 немцев и много русских пленных. Я попытался отдохнуть, но прошло немного времени, и тишину снова нарушили звуки боя. Примерно в полночь той ночью русская кавалерия попыталась отбить Петровское обратно. Эти позиции были важны для русских, так как они устроили здесь свой фронтовой штаб[15].
Мы все лежали рядом в бане на дощатых койках, прислушиваясь к звукам боя, что кипел вокруг нас. Никто, разумеется, не мог предугадать его исход, но некоторые из раненых солдат считали иначе. Русские приветствовали наступающих казаков криками «Ура!». Даже раненые немцы были вынуждены, в свою очередь, оказать поддержку нашей стороне, тоже принявшись подбадривать их криками. Я полагал, что та храбрость, которую они демонстрируют, выглядит комично, потому что мы были полностью беззащитными и ни у кого не было оружия. В мою голову закралась мысль, что если русским удастся прорваться здесь, то у нас нет ничего такого, что помогло бы нам обороняться.
Но для нашего противника та ночь оказалась суровым испытанием, и он почувствовал на себе всю мощь немецкого оружия. Пытаясь вернуть село, враги понесли тяжелые потери. Бой продолжался полтора часа, после чего русские сняли осаду и отступили. Звуки разрывов и огонь стрелкового оружия быстро затихали, пока не смолкли совсем. Мои раненые товарищи тоже прекратили кричать, и мне наконец удалось немного отдохнуть.
Через несколько часов, примерно в 4 часа следующего утра, пришли санитары и по одному погрузили нас в кузов грузовика. Там мы и устроились лежа поперек, все 10 человек. Нас отвезли за 30 километров на запасной аэродром в Барвенкове. На поле стояли 7 самолетов Ju.88[16], на которые нас погрузили, и в 7 утра самолеты взлетели и взяли курс на Днепропетровск.
После приземления нас вынесли из самолета и отнесли в большой ангар для осмотра. То, что мы увидели там, являло собой ужасную картину, вызвавшую в нас страх и беспокойство. Все пространство ангара, насколько хватало взгляда, было занято носилками с ранеными немецкими солдатами. Их там было так много, тяжелораненых, страдающих. Большая часть потерь была после битвы за Харьков, которая закончилась 29 мая 1942 года[17]. Я прождал какое-то время, пока не подошла моя очередь для осмотра. После короткого осмотра меня погрузили в санитарную машину и повезли в военный госпиталь в расположенном поблизости городе Новомосковске (севернее Днепропетровска). Там я пролежал девять дней.
15
Советские войска (очевидно, 6-й кавалерийский корпус и другие) пытались вырваться из кольца окружения после прекращения наступления на Харьков с юга.
16
Скорее всего, это были не бомбардировщики «Юнкерс-88», а транспортные самолеты «Юнкере-52» либо использовавшиеся в качестве транспортных «Хейнкель-111».
17
Действительно, Харьковское сражение, начавшееся 12 мая, закончилось 29 мая. Однако бои непосредственно за город не велись. Очевидно, единственным настоящим боем для него был тот, где его ранили в бедро.
В ходе Харьковского сражения наступавшие на город советские войска оказались в окружении. Вырвались только 22 тысячи человек, в частности остатки 6-го кавкорпуса и 23-го танкового корпуса. Безвозвратные потери советских войск (пленные, убитые, пропавшие без вести), включая потери войск, наступавших на Харьков с северо-востока, составили 170 тысяч 958 человек, санитарные – 106 тысяч 232 человека. Немцы же, к этому времени начавшие сильно преувеличивать свои победы и преуменьшать поражения, протрубили на весь мир о «240 тысячах пленных русских». Но это была их последняя в войне крупная удачная операция на окружение, впереди были Сталинград и ужасы окружений, в которые попадали теперь уже немцы и их союзники – до самой капитуляции в мае 1945 года.