В данном случае хотелось бы остановиться на двух моментах, связанных с публикациями архивных документов.
Первая группа вопросов касается взаимоотношений руководства ВКП(б) и КПК, Сталина и Мао Цзэдуна в 1945—1949 гг., т. е. от разгрома милитаристской Японии в 1945 г. до создания КНР в 1949 г.
Вторая — это впечатления об эволюции взглядов Мао Цзэдуна, о личной тактике и стратегии, в частности, в его отношениях с Москвой, со Сталиным. Заметим, что опубликованные в последнее время А. М. Дедовским документы о беседах И. В. Сталина с сыном Чан Кайши Цзян Цзинго (декабрь 1945 — январь 1946 гг.), с Лю Шаоци в июне-августе 1949 г., с Мао Цзэдуном в декабре 1949 — феврале 1950 г. и Чжоу Эньлаем в августе-сентябре 1952 г.[7] показывают, что недоверие двух лидеров друг к другу, имевшее место в 30‑х годах, во время Великой Отечественной войны и первых лет после разгрома Квантунской армии, отходило на второй план в ходе изменения подходов Москвы к роли коммунистов и гоминьдановцев в процессе гражданской войны в Китае.
Вот как, например, судил Мао о советском лидере в 1949 г., причём даже не на публичном собрании (типа его выступления в Большом театре в Москве в декабре 1949 г., во время 70‑летия Сталина), а в ходе закрытых бесед, записи которых ранее хранились как секретные в партийных архивах.
В отчёте в ЦК КПСС о беседах с Мао в Сибэйпо (Северный Китай) в феврале 1949 г. А. И. Микоян писал: «Мао Цзэдун принижал свою роль, своё значение как руководителя и теоретика партии». Говорил, что «он — только ученик Сталина, что он не придаёт значения своим теоретическим работам, так как ничего нового в марксизм он не внёс и проч.» Мао Цзэдун заявлял, что «он, как лидер партии… не может себя ставить в один ряд с Марксом, Энгельсом, Лениным и Сталиным». Мао подчеркнул, что «в основе теоретических побед китайской революции лежит учение Ленина — Сталина и что Сталин не только учитель народов СССР, но учитель китайского народа и народов всего мира».
В телеграмме из Сибэйпо от 5 февраля 1949 г. Микоян сообщал: в одной из бесед Мао Цзэдун говорил, что «при разработке вопроса о китайской революции он основывался на высказываниях товарища Сталина, относящихся к 1927 г., и на его позднейших работах о характере китайской революции».
Обращала также на себя внимание настойчивая линия Мао Цзэдуна, Лю Шаоци (в начале 1949 г. и позже) и Чжоу Эньлая на то, чтобы советское руководство, лично Сталин давали им «советы», «указания» буквально по всем вопросам китайской революции. И это говорилось уже в тот период, когда, как выяснится после смерти Сталина, Мао Цзэдун считал советы Москвы со времён Коминтерна и в последующем «некомпетентными, неправильными, мешавшими китайской революции». Китайские лидеры настаивали на создании «представительства» ЦК ВКП(б) в Китае, выдвигались просьбы о том, чтобы из Москвы давались «руководящие указания», так как «китайские коммунисты — слабые марксисты, делают много ошибок».
«Если по некоторым вопросам между КПК и ВКП(б) возникнут разногласия,— официально заявлялось в докладе от 4 июня 1949 г., представленном на рассмотрение политбюро ЦК ВКП(б) делегацией ЦК КПК во главе с секретарём ЦК КПК Лю Шаоци, посетившей Москву в июне — августе 1949 г.,— то КПК, изложив свою точку зрения, подчинится и решительно будет выполнять решения ВКП(б)». На полях этого китайского документа Сталин написал решительное «Нет!», выразив таким образом несогласие с предлагаемым принципом верховенства Кремля.
В ходе беседы в политбюро ЦК ВКП(б) с делегацией КПК во главе с Лю Шаоци, Гао Ганом в Москве в июле 1949 г. подобные вопросы вновь поднимались. Сталин тогда сказал: «Китайская делегация заявляет, что Коммунистическая партия Китая будет подчиняться решениям Коммунистической партии Советского Союза. Это кажется нам странным. Партия одного государства подчиняется партии другого государства. Такого никогда не было, и это непозволительно. Обе партии должны нести ответственность перед своими народами, взаимно совещаться по некоторым вопросам, взаимно помогать друг другу, а при возникших трудностях тесно сплачивать обе партии — это верно. Вот сегодняшнее заседание Политбюро с вашим участием явилось одной из форм связи между нашими партиями. Так и должно быть».
Участник этой беседы, представитель Москвы в ЦК КПК И. В. Ковалёв стенографически записал следующие слова Сталина: «Мы весьма вам благодарны за такое уважение, однако нельзя воспринимать некоторые мысли, которые мы высказываем, как указания. Можно сказать, что это своего рода братские советы. И это не только на словах, но и на деле. Мы можем вам советовать, но не указывать, так как мы недостаточно осведомлены о положении в Китае, не можем сравниться с вами в знании деталей этой обстановки, но главное — не можем указывать, потому что китайские дела должны решаться целиком вами. Мы не можем решать их за вас».
7
Ледовский А. М. Сталин и Чан Кайши. Секретная миссия сына Чан Кайши в Москву. Декабрь 1945 — январь 1946 г. Из Архива Президента РФ — Новая и новейшая история, 1996, № 4; его же. Визит в Москву делегации Коммунистической партии Китая в июне — августе 1949 г. Из Архива Президента РФ.— Проблемы Дальнего Востока, 1996, № 4, 5; его же. Переговоры И. В. Сталина с Мао Цзэдуном в декабре 1949 — феврале 1950 г. Из Архива Президента РФ.— Новая и новейшая история, 1997; № 1; его же. Стенограммы переговоров И. В. Сталина с Чжоу Эньлаем в августе-сентябре 1952 г. Из Архива Президента РФ.— Новая и новейшая история, 1997, № 2.