И снова тишина… Что там творится? Какая на материке обстановка? Ничего не ясно. Потому и ходит Алексей сумрачный, и сказочный Валаам уж не бередит душу удивительной природой и архитектурой. Нет, было б другое время, разве прошел бы он равнодушно мимо чарующей красоты! А сейчас… На церкви — его НП, кругом его люди, которые по первому приказу готовы открыть огонь. И все взгляды прикованы к неширокой, всего метров в сто пятьдесят, полоске Ладоги — входу в бухту.
Юрьев сидел за аппаратурой в надежде услышать свои позывные и долгожданную весточку, когда с НП раздался тревожный звонок. Дежурный наблюдатель взволнованно доложил:
— Товарищ лейтенант, идет корабль! Точь-в-точь как в кино!
До Юрьева сразу дошло, что стояло за словами красноармейца «как в кино». Совсем недавно (а кажется, вечность прошла с того времени!) им показывали фильм «Подводная лодка Т-9». Ох и здорово воевала наша лодка, все удавалось ее экипажу! Но нелегко пришлось ему в погоне за вражеской шхуной, которая оказалась хитра, коварна, точно дьявол… Но какой же корабль входит в бухту: подводная лодка или шхуна?!
Лейтенант выскочил на улицу. К острову крадучись подходил корабль.
— Тревога! Всем по местам! Оружие к бою!..
Его лицо было белей стены, у которой он стоял. В руке зажата граната. «Свои или нет?» — лихорадочно стучало в мозгу. Алексей уже отчетливо видел на капитанском мостике фигуру в черном кителе, матросов, копошащихся у счетверенного пулемета в носовой части. Казалось, стволы нацелены прямо на него, Юрьева, вот-вот выплеснут зловещие огненные струи.
Юрьев крепче сжал гранату. Уже готова была сорваться команда… Но тут лейтенант услышал в напряженной тишине речь — родную, русскую! Разнеслась она со шхуны на всю округу. Юрьев побежал к берегу, размахивая руками и крича:
— Братаны, мы же свои!..
У пришвартовавшегося корабля собрался весь юрьевский расчет. Возгласы, рукопожатия, добродушные остроты заполнили причал. Моряки угощали «пехоту» папиросами. Щедрость вызывала еще больший восторг.
— Я уже стал назначать наряд собирать окурки по острову, — улыбаясь, пояснил Юрьев бородатому капитан-лейтенанту, раскуривая «Северную пальмиру». — Без табака — мука. А тут такое вдруг привалило.
— Так и быть, лейтенант, выделю тебе папирос из своих запасов…
— Разве мы здесь остаемся, товарищ капитан-лейтенант? — невольно вырвался у Юрьева вопрос.
— Приказано. На остров для переформирования перебазируется стрелковая дивизия. Тяжелые бои она вела, немцев колотила крепко. Теперь надобно отдышаться малость. Меня затем и послали, чтобы обстановку на острове разведать. И тебе передать: если у вас все в порядке, то поступаешь во временное распоряжение комдива.
— Ясно, — вздохнул Юрьев, — значит, снова ждать.
— Ждать — не рожать. Видел бы, что на Большой земле творится. Фрицы прут, гады. Но ничего. Отомстим сполна. — Капитан-лейтенант зло выругался.
Юрьев, смущаясь, спросил:
— Интересно, из-за чего вы ругались, когда к берегу подходили? Я хотел уже огонь открывать.
— Вот-вот, а у меня расчет пулемета замешкался малость.
— А если б не замешкался?
— Тогда — амба, — развел руками капитан корабля.
— Но вы ведь знали, что мы на острове. Как же так?! — возмутился Юрьев.
— Не знали, а предполагали, что вы живы-здоровы, надеялись. Но за то время, что мы к острову шли, все могло перемениться. Вели вы себя подозрительно. Кто от своих за стенку прячется да из «хлопушек» целится? Я все видел… Ладно, не кипятись, повзрослеешь на войне, обтешешься, — дружески тронул капитан-лейтенант Юрьева за локоть. — А папиросы бери… Но взамен… — неожиданно добавил он. — Знаю, у тебя на острове целый продовольственный склад. Выдели чего-нибудь из лакомств для славного экипажа.
Юрьев замялся:
— Дивизия придет… Для них…
— Будет тебе. Нашел ценность — ящик печенья. По рукам?
Алексей с минуту поколебался и протянул руку.
Из доклада об итогах первого месяца войны 2-го корпуса ПВО.
Ценой огромных усилий установки РУС-1 были выведены из района боевых действий на Карельском перешейке и перебазированы на станцию Песочную. Ввиду создавшейся обстановки их дальнейшее использование оказалось нецелесообразным. Они подлежали консервации и больше до конца войны под Ленинградом не применялись… Из Москвы из НИИИС КА[3] спецэшелоном на вооружение 72-го отдельного радиобатальона были присланы две установки РУС-2 двухантенного варианта. Вскоре с радиозавода поступила первая станция «Редут» с одной антенной на неподвижном фургоне. Вместе с новой техникой в батальон влилось пополнение добровольцев-инженеров из НИИ-9, работавших до войны над проблемой обнаружения самолетов по отраженной радиоволне.