Я спустился со своего насеста и двумя руками схватился за голову. Что я мог предпринять, чтобы вытащить Ларье? Напрасно я взывал к святому Людовику, который считается специалистом по дубам[10]. Мои батареи решительно отказывались работать. Положение было настолько критическим, что я почувствовал горечь в том мешке, куда обычно засовываю устриц. Черт побери, но не мог же я удрать, оставив беднягу Ларье висеть на дереве!
Он шумел, как торговка рыбой. Казалось, говорит само дерево. Я же, как дурак, сидел неподалеку. В этом глухом уголке Восточной Германии я исследовал свое серое вещество, пытаясь обнаружить там какую-нибудь гениальную идею. Поистине, мне было стыдно за себя. Я напоминал себе курицу, высидевшую утят и с удивлением смотрящую, как они удирают к луже…
Иногда я думал, что, если бы не блестящие подвиги парня, который сейчас подвешен наверху и при свете луны изображает из себя кокон, я мог бы быть в пансионе на Лазурном Берегу! Фелиси бы спала, а в соседней комнате какая-нибудь достойная дама давала бы мне частные уроки!
Я слышал, как от усилий Ларье потрескивают ветки.
— Дело продвигается? — вяло спросил я. Мой тон едва ли мог уменьшить его раздражение.
— Увы, нет! Что мы будем делать, Сан-Антонио?
— Не торопитесь… Подождите!
— Чего же ждать?
— Дня!
— И что изменится?
— Будет светло!
Он не стал настаивать дальше. Чтобы немного приободрить его, я добавил:
— К тому же ждать осталось совсем недолго. Скоро будет четыре. Вам не холодно?
— Напротив! Я так крутился, что весь в мыле!
— Продолжайте двигаться, старина. Не хватало только подхватить грипп.
В ответ он хохотнул надтреснутым голосом:
— Знаете, в моем положении…
Мне пришел в голову вопрос, который я еще ему не задавал:
— Вы женаты?
— Нет! И это даже хорошо, правда? Я не оставлю ни вдовы, ни сирот…
— Ваши родители живы?
— Только мать…
Меня охватило странное чувство нежности. Впечатление было такое, как будто в грудь мне засунули что-то горячее.
— Как и я, — пробормотал бедняга Сан-Антонио. — Как и я!;
Глава V,
в которой доказывается, что в сравнении со мной Буффало-Билл просто пьянчуга.
В лесу рассветает значительно позже. Часы текли с обескураживающей медлительностью.
Я уселся на кучу валежника у подножия дерева и пытался сохранить боевой дух своей армии, рассказывая Ларье байки.
— Вы похожи на летучую мышь, — заявил я ему, — разве что висите не на руках… Маленький ангелочек, сброшенный с неба. Если здесь появится какая-нибудь шпана, она примет вас за марсианина, разыскивающего свою летающую тарелку!
Он вяло отвечал. По его словам выходило, что веревки так сдавили кладбище жареных цыплят, служащее ему телом, что это помешало бы ему выиграть партию в настольный теннис. Смутное беспокойство, однако, не покидало меня. Сказать по правде, друзья, мне не хотелось сыграть в ящик от вируса моего приятеля. Я сомневался в том, что микробы рассеиваются лишь в радиусе десяти метров от него. Это не было известно наверняка, ведь не было ни времени, ни возможности наблюдать его достаточно долго, чтобы неопровержимо доказать это. Кто знает, может быть, сидя недалеко от него, я готовлю груз для похоронных дрог? К тому же его болезнь могла передаваться различными путями. Например, меня не удивило бы, если бы она переносилась какими-нибудь мошками. Да, такой видавший виды парень, как я, боялся мошек! Я, который никогда ничего не боялся, даже мух! Можно было лопнуть со смеху!
— Вы еще здесь? — беспокойно спросил Ларье.
— И немного там, — попытался шутить я.
Он вздохнул.
— Сан-Антонио…
— Да?
— В сущности, наша экспедиция — это идиотская затея. Было бы лучше, если бы мне дали умереть… Стать над могилой и пустить себе пулю в висок. Оставалось бы только закопать меня!
— Я полагал, вы уже прекратили думать о подобных глупостях!
— Знали бы вы, что чувствуешь, когда тебе говорят, что ты уже не человек, а оружие! Теперь я понимаю, что собственная смерть — ничто по сравнению с убийством других!
— Послушайте, Ларье! Перестаньте философствовать, а то у меня начинает кружиться голова. Вы действительно не человек, вы дубина! Как только вы слезете с этого дуба, мы впряжемся в серьезную работенку!
— Да, только слезу ли я с него?
— Посмотрим! Как говорил один из моих венецианских друзей, эту лагуну еще надо засыпать!
10
Имеется ввиду французский король Людовик IX (1215-1270), канонизированный католической церковью в 1297 г. Его символом является дуб.