5 октября 1976
В воскресенье я совершенно случайно присутствовал — по телевизору — на празднике виноградарей в Лугано. В этот день подобные празднества проходили по всей Швейцарии.
В них участвовали обильно, а зачастую и изощренно украшенные колесницы, девушки в форме, которым в течение недель, если не месяцев, пришлось, видимо, репетировать, и, наконец, духовые оркестры, которые тоже все воскресенья готовились к тому, чтобы, как в воскресенье в Лугано, пройти в процессии, пусть даже под проливным дождем, и сыграть, не «киксанув».
В некоторых странах мира еще существует традиция народных празднеств. Но участвует в них очень небольшая часть населения, они являются скорей приманкой для туристов, что толпятся на тротуарах вдоль пути следования процессии. Это навело меня на раздумья о людях, путешествующих по железной дороге или самолетами. Похоже, что в более или менее отдаленном будущем (а сейчас все идет чрезвычайно быстро) человеческая речь исчезнет или сведется к самым примитивным выражениям.
Мне редко доводилось слышать между людьми в поезде настоящую беседу; кроме того, шум заглушает человеческий голос. То же в автобусах, где множество людей, отправляющихся из пригородов на работу в город, проводят час, а то и два в день.
Когда же мужчины и женщины добираются до своих дешевых муниципальных квартир, то они уже настолько измотаны, что им не до бесед. Думаю, что их дети чаще всего слышат: «Замолчи!»
Люди молчат потому, что слушают радио или смотрят телевизор, или, возможно, еще потому, что можно сказать такое, что разрушит семейный покой.
Входишь в кафе, а там обязательно есть либо телевизор, либо громыхающий музыкальный автомат, который не дает расслышать собеседника. На улице ревут машины, так что вести сколько-нибудь продолжительный разговор невозможно.
Дай бог, если последние фанатики кафе, проводящие там почти весь вечер, обмениваются несколькими таинственными словами: они играют в карты — в белот, жас или в какую-нибудь другую игру (в каждой стране популярны свои игры), — а это тоже мешает общению.
Я уже не говорю о чтении — жена поглощает журналы мод, муж пожирает газеты или политические журналы, хотя они во всех смыслах неудобоваримы.
Так же обстоит дело и среди представителей так называемых высших классов. В гости приглашают не ради содержательного, остроумного разговора, а сыграть в бридж или канасту.
Зачем в таком случае сохранять дар речи, приобретенный миллионы лет назад?
Сейчас уже почти не пишут писем в стиле г-жи де Севинье[103]: при наличии телефона и телеграфа в них отпала необходимость.
Люди больше не беседуют. И возможно, не потому, что им нечего сказать друг другу, а потому, что наше время занимают другие средства информации.
И почему бы не представить себе, что через сколько-то там лет или столетий не упражняющий органы речи человек станет немым.
Мы с Терезой ежедневно познаем это на опыте. Когда нам нужно побеседовать, мы отправляемся на долгую прогулку, например на берег озера, где запрещено ездить на машинах и мотоциклах и можно не вздрагивать через каждые десять шагов.
В сущности, именно там и проявляется по-настоящему наша духовная близость. Дома то телефон звонит, то надо прочесть газету, то посмотреть передачу, хотя телевизор мы смотрим крайне редко.
Эпистолярное искусство исчезло уже давно.
Чувствую, что искусство вести беседу тоже находится на пути к исчезновению, и уверен, что первые шаги в этом направлении уже сделаны.
И если мы дойдем, как некоторые животные, до прямого межмозгового общения без помощи слов, то не окажемся ли, как при разговоре по телефону, во взаимодействии и в контакте с людьми, которым нам нечего сказать? Сначала нам пришлось с трудом научиться говорить. Теперь понадобится учиться молчать.
За исключением, разумеется, профессиональных говорунов, то есть политических деятелей.
6 октября 1976
Последнее время много говорят о спорте. А начались эти разговоры давно. Что значит любитель? Что значит профессионал? Уход из спорта единственного французского спортсмена, получившего золотую медаль на Олимпийских играх в Монреале, еще больше оживил споры[104].
Кого называть спортсменом? По моему, естественно, простецкому мнению, того, кто занимается спортом, все равно каким, можно даже несколькими видами, но при этом продолжает вести нормальный образ жизни.
Стадионы сейчас становятся все больших размеров, в некоторых странах есть такие, что вмещают по сто тысяч зрителей. Можно ли назвать спортсменами тех, кто приходит туда, рассаживается и смотрит матч? Разумеется, нет. Большинство из них даже не утруждает себя ежедневной зарядкой.
103
Севинье Мари де Рабютен-Шанталь маркиза де (1626–1696) — французская писательница. Известна прежде всего своими письмами к дочери, которые писала на протяжении 20 лет; в них она рассказывала о жизни Парижа и Версаля, критиковала некоторые стороны жизни двора, внешнюю политику монархии. Под ее пером эпистолярная проза стала подлинным искусством.